Array Шэнь Жун - Царь-дерево

— Тебе стало лучше, товарищ Чэнь Юй? Все эти дни мы не решались беспокоить тебя. Сядем, поговорим.

Чэнь Юй продолжал стоять, тупо уставившись на шевелящиеся губы Яна. Выражение его лица при этом было такое, как будто он готов был не то заплакать, не то рассмеяться. Ян почувствовал себя несколько неловко.

— О! Ты, наверное, еще не видел газет? Вы все попали в газеты! — сказал он, показывая крупные заголовки в газете, которую держал в руках. — Отклики идут самые горячие. Особенно о Лю Циньцинь. Ведь она пожертвовала своей жизнью ради того, чтобы сохранить принадлежавшее заместителю главкома Линь Бяо… Хм… К тому же она является образцовым примером решительного разрыва с реакционной семьей. А это имеет огромное значение. Комиссар Цинь Хао дал указание, чтобы мы еще глубже, еще подробнее ознакомились с ее биографией. Ты знал ее ближе других, расскажи, пожалуйста, о ней.

Щелк! — как молния, сверкнула лампа-вспышка фотографа. Чэнь Юй пошатнулся, словно ему выстрелили в грудь, качнулся назад, еле устоял на ногах, затем подался вперед. Неожиданный щелчок фотоаппарата и свет лампы-вспышки оживили его лицо.

— Ха-ха-ха! — разразился он леденящим душу смехом и схватил Яна за борта куртки. — Как ты сказал? Цинь Хао? Цинь Гуй? [52] Цинь Гуй — первый министр при дворе сунского императора Гаоцзуна (XII в.). В период вторжения в Китай чжурчжэней проводил при дворе линию на примирение с захватчиками. Этому мешали блестящие успехи армии Юэ Фэя, «крестьянского» военачальника, которая в течение ряда лет наносила чжурчжэням чувствительные поражения. Путем придворных интриг Цинь Гуй добился физического уничтожения Юэ Фэя, его ближайших соратников и роспуска его армии, после чего позорный для сунского двора мир с чжурчжэнями был подписан. В последующем Юэ Фэй был объявлен национальным героем. Цинь Гуй же после смерти был проклят и объявлен национальным предателем. Скульптурное изваяние, изображающее его в натуральную величину стоящим со склоненной головой, на коленях, установлено и до сих пор стоит перед могилой Юэ Фэя для всеобщего осуждения. Каждый приходящий поклониться могиле Юэ Фэя может бросить в статую Цинь Гуя камень, тухлый помидор или выразить свое презрение иным способом. А еще Линь Бяо? Лысый Линь? Ха-ха-ха! Цинь Гуй! Лысый Линь!

— Он сошел с ума! Скорее… — крикнул побледневший от испуга Ян, которого Чэнь Юй продолжал трясти за борта куртки… Чэнь Юя взяли под стражу и отправили в военный трибунал.

Накануне Нового года пошел сильный снегопад. Луншань был окутан толстым плотным слоем снега. Окрестные горы и долины сверкали слепящей глаза белизной, и трудно было представить себе, что тут недавно произошли такие нелепые события.

Пэн Шукуй уже уложил вещи и собирался вместе с Цзюйцзюй покинуть Луншань, который он хотел вычеркнуть из своей памяти и который будет оставаться в его памяти всю жизнь. Прошло уже семь дней, как они с Цзюйцзюй вернулись из госпиталя в расположение роты. Здесь, как и прежде, царила напряженная, бурлящая, суровая военная жизнь. Только лица кругом были большей частью незнакомые. Первая рота, ударное отделение… Славная рота, героическое отделение. Чтобы сохранить их славу, их почетные наименования, командование, не дожидаясь пополнения из числа новобранцев, составило роту, ее взводы и отделения из личного состава других рот. Из прежнего состава ударного отделения погибли одиннадцать человек, включая Циньцинь, остался только Пэн Шукуй. Чэнь Юй, как действующий контрреволюционер, находился под арестом. В заново укомплектованном ударном отделении были назначены новые командир и заместитель. Пэн Шукуя в отделении называли теперь старым командиром.

В тот день, когда Пэн Шукуй вернулся из госпиталя, из отдела кадров полка ему прислали анкету повышаемого в должности. Ее принес лично начальник отдела кадров. Перед уходом он велел Пэн Шукую заполнить ее в тот же день. Кроме него, все остальные повышаемые в должности уже заполнили свои анкеты, и в штабе полка торопили с оформлением документов. Анкета аккуратно лежала перед ним. Он ждал ее девять лет. Этот листок мог решить не только его судьбу, но и судьбу Цзюйцзюй и даже их будущего потомства. Он давал ему возможность вместе с Цзюйцзюй перешагнуть через ту грань, которая разделяет рабочих и крестьян. Добрых десять минут смотрел Пэн Шукуй неподвижным взглядом на этот листок. И в эти десять минут перед его мысленным взором прошел весь его путь за девять лет: от канала, от Цюэшаня до Луншаня, горькие события этих лет, горестные ночи, мощный взрыв, положивший конец Цюэшаньской стройке, картины недавней смертельной схватки на последних рубежах подземной проходки, политые кровью и слезами могилы боевых друзей. Все это высветил в его памяти чистенький прямоугольник анкеты. Ему хотелось плакать, рыдать во весь голос. Но в сухих глазах его давно уже не осталось слез. Ему хотелось смеяться, хохотать, запрокинув голову. Но его ослабевшие нервы не вынесли бы такого возбуждения. Прикрыв веки, он усилием воли понемногу успокоил себя. Затем не спеша легко и аккуратно разорвал анкету на полоски, а полоски так же легонько и аккуратно разорвал на клочки. Открыв дверь, он выбросил их наружу, и они, подхваченные ветром, закружились в воздухе вместе со снежинками.