Дженни Лоусон - Безумно счастливые. Невероятно смешные рассказы о нашей обычной жизни

Здравствуйте. я облажалась по полной. Я только сейчас это открыла. Я вам по-прежнему могу чем-то помочь? Простите. На меня нельзя положиться. Обнимаю, я.

После этого я объявляю электронное банкротство, все удаляю, завожу новый адрес электронной почты и больше никогда не возвращаюсь к старому.

Мои старые адреса электронной почты – это как бары из которых меня вышвыривал и в которые мне больше нельзя.

Кроме того, я никогда не получала жалоб. Виктор, правда, утверждает, будто дело в том, что невозможно получить жалобу на электронный адрес, который я больше не проверяю. Я же подозреваю, что дело в том, что все остальные точно так же не поспевают за своей перепиской и ценят мою откровенность.

Моя работа заключается в том, чтобы писать всякие нелепые вещи в моем блоге, в книгах и на использованных салфетках, которые практически сразу же куда-то теряются. В мои обязанности входит быть в курсе самых последних видео из серии «ежик купается в ванной»– это мои исследования. Мне также приходится делать немало остающейся за кадром работы, которую людям, чье левое полушарие не преобладает над правым, понять невозможно.

Так, например, когда у меня случается творческий кризис, иногда мне нужно «заново наполнить чашу своего творческого начала». Эта фраза была дословно сказана моим психиатром, и я заставила ее записать это на бумаге, чтобы я могла показать Виктору записку от врача, объясняющую мое поведение (но в итоге я потеряла ее в куче использованных салфеток и прочего хлама, так что мужу пришлось поверить мне на слово, чего он, к несчастью, не сделал, потому что чрезвычайно недоверчив).

Фразу «заново наполнить чашу своего творческого начала» каждый понимает по-своему, но для меня она частенько сводится к просмотру запоем сериала «Доктор Кто» либо чтению книг Дэвида Седариса, сопровождающемуся криками: «почему у тебя все выглядит таким простым?».Иногда эта фраза сводится к тому, что я еду в зоомагазин, чтобы достать из клеток всех хорьков и обложиться ими так, чтобы получилась безумная и живая, готовая в любой момент рассыпаться шуба. Порой это сводится к тому, что я вырисовываю мужские гениталии на просроченных бланках налоговых деклараций, которые Виктор в своем пассивно-агрессивном стиле приклеил к экрану моего компьютерного монитора.

Если подвести итог, то я провожу немыслимое количество времени, не делая ровным счетом ничего. Словно я профессионал в своем деле. Потому что именно так работают гениальные творцы. А также потому, что я до безобразия ленивая.

Кто-то из вас скажет, что когда у тебя творческий кризис, тебе все равно следует начать писать, потому что таким образом ты сделаешь хотя бы что-нибудь. Тем не менее, мне никогда не нравилось то, что я писала через силу, и все, что у меня выходило – это лишь дерьмовая писанина, которой мне без того хватает даже тогда, когда накатывает вдохновение. Нельзя написать что-то хорошее через силу. Вот почему ни у кого нет любимых сборников обязательных эссе, написанных студентами через не хочу, а дипломные работы не пользуются популярностью в Интернете. Другими словами, если ты проводишь большую часть времени утром, читая Твиттер, а потом нацарапываешь дурацкие, неразборчивые заметки для себя прямо на собственной руке, то, скорее всего, ты на верном пути к тому, чтобы стать успешным писателем. Или бездомным. Одно другого не исключает.

Можно подумать, что после восемнадцати лет брака мы с Виктором должны были научиться понимать и принимать манеру работать друг друга, но этого не произошло. Большую часть времени по утрам Виктор проводит за видеоконференциями по скайпу, криками на сантехников, а также за пересмотром нашей пенсионной программы, что звучит настолько скучно, что в какой-то момент я просто перестаю его слушать.

Я же, с другой стороны, трачу большую часть времени по утрам на придумывание хороших кличек для котов которых у меня пока еще нет. На данный момент моя, любимая – это «Президент».

По-моему, это очень крутая кличка, потому что с таким котом можно будет постоянно говорить что-нибудь в духе: «Гребаный Президент никак не перестанет валяться у меня на клавиатуре». Или «Президент только заблевал новенький коврик». Или «Мне нравится спать с Президентом, но почему с утра, когда я просыпаюсь, у меня на лице всегда оказывается его задница?»

Я пыталась объяснить Виктору, как здорово было бы иметь в постели Президента холодными ночами, но он лишь возмутился: «Больше никаких котов. У тебя и так слишком много котов», после чего я просто пристально посмотрела на него и сказала: «Жаль. Протест отклоняется. Ты не можешь отказать в просьбе Президенту». Он со мной не согласился, но я почти уверена, что это считалось бы государственной изменой. Затем позвонила в зоомагазин, в котором обнимаюсь с хорьками, чтобы узнать, нет ли у них на примете кота с патриотичным видом, разыскивающего новый дом, но там узнали мой голос и сообщили мне, что менеджер только что установил правило «выпускать из клеток не более одного хорька за раз». Между прочим, это очень глупо, потому что максимум, что можно сделать из одного хорька – это шляпу-таблетку (с когтями вместо заколок для волос). Немного расстроившись ответом менеджера, я произнесла: «Это возмутительно. Президент не допустит подобных урезок». Затем меня спросили, что я имею в виду, и я было хотела объяснить им, что урезать хорьков – это гораздо хуже, чем урезать бюджет, потому что когда режут хорьков, страдают все. Особенно если это хорьки, которых ты знаешь. Однако я тут же вспомнила, что у меня пока еще нет кота по кличке Президент, и решила, что будет неуместно угрожать авторитетом моего пока еще не существующего кота. Виктор согласился, что это было категорически неприемлемо, пусть и по совсем другим причинам.