Анна Гавальда - Мне бы хотелось, чтоб меня кто-нибудь где-нибудь ждал

Вначале я еще пытался «уболтатъ» Эмбер, но быстро понял, что перебрал и в койке буду не на уровне, а потому отступился.

Она виду не подала, но все просекла - это я точно знаю.

В какой-то момент, стоя перед зеркалом в сортире ресторана, я медленно произнес вслух ее имя, но вместо того, чтобы продышаться, умыть рожу холодной водой, пойти наконец к ней и сказать: «Когда я смотрю на тебя, у меня в животе холодеет, как на сцене перед залом в десять тысяч человек, так что ты это давай прекрати, лучше обними меня…» -вместо этого я купил у местного дилера порошка на две штуки и зарядился по полной программе.

Несколько месяцев спустя мы выпустили альбом… Не стану распространяться на эту тему - я теперь все хуже переношу такие моменты своей жизни, когда не могу оставаться наедине со своими глупыми вопросами и музыкой.

Фред заехал за мной, чтобы отвезти к Эмбер.

Она хотела показать нам отснятый на гастролях материал.

Мне было хорошо. Я ловил кайф от встречи с Вики, Нэт и Франческой, с которыми столько всего было отпето «вживую». Пути наши разошлись. Франческа хотела записать собственный альбом, и я - в который уже раз - на коленях поклялся сочинить для нее несколько забойных вещиц.

У Эмбер была крохотная квартирка, и гости сидели друг у друга на голове. Пили мы какую-то самодельную розовую текилу, которую гнал ее сосед по лестничной клетке, двухметровый аргентинец, беспрестанно улыбавшийся.

Я выпал в осадок при виде его татуировок.

Эмбер была на кухне, и я отправился к ней. Она спросила:

- Пришел помочь?

Я отрицательно покачал головой. Тогда она сказала:

- Хочешь посмотреть фотографии?

Мне и на это хотелось ответить «нет», но я кивнул:

- Ну еще бы, конечно, хочу.

Она ушла к себе в комнату, а вернувшись, закрыла дверь на ключ и смахнула все барахло со стола на пол. С особым грохотом падали алюминиевые подносы.

Эмбер положила передо мной на стол картонную папку, села напротив.

Я раскрыл папку и увидел руки - свои руки, одни только руки и ничего больше.

Сотни черно-белых фотографий.

Мои руки на гитарных струнах, мои ладони, сжимающие микрофон, руки, повисшие как плети, руки, приветствующие толпу, руки, пожимающие чьи-то чужие ладони в кулисах сцены, сигарета в пальцах, мои ладони, касающиеся моего же лица, рука, дающая автограф, руки размахивающие, умоляющие руки, руки, посылающие воздушные поцелуи, и руки, колющие себе «дозу».

Огромные худые ручищи, с венами, похожими на синие реки.

Эмбер крутила в руках крышку от пивной бутылки, давила хлебные крошки на столе.

- Это все? - спросил я.

Впервые я смотрел ей прямо в глаза дольше секунды.

- Разочарован?

- Не знаю.

- Я снимала твои руки, потому что только они в тебе и уцелели.

- Неужели?

Она кивнула, и на меня пахнуло ароматом ее волос.

- А сердце?

Она улыбнулась, потянулась ко мне, перегнувшись через стол.

- А что, оно еще не разбито? - ответила она вопросом на вопрос с гримаской сомнения на лице.

В дверь постучали, послышался чей-то смех. Я узнал голос Луиса, который орал: «Наам нужжен леед!»

Я сказал:

- Надо бы проверить…

Они едва не вышибли дверь, эти придурки. Она положила ладони на мои руки, взглянула на них, словно видела впервые. И произнесла:

- Этим мы сейчас и займемся.

Всякий раз, когда я что-нибудь делаю, я думаю о моем брате и понимаю, что он сделал бы это лучше меня. Этот кошмар длится уже двадцать три года. Нельзя сказать, что меня это так уж сильно расстраивает - скорее, отрезвляет.

Вот, к примеру, сейчас я еду поездом №1458 из Нанси, у меня отпуск, первый за три месяца.

Служу я простым вестовым, тогда как мой брат был младшим офицером запаса, ел в офицерской столовой и приезжал домой на каждый уик-энд. Ладно, проехали. Так вот, о поезде. Когда я пришел в свое купе (а я заранее заказал билет на место лицом по ходу движения), там уже сидела какая-то тетка, разложившая на коленях пяльцы с вышивкой. Я промолчал. Сел напротив нее, с трудом запихнув свой огромный рюкзак в багажную сетку. Еще в купе была девушка - довольно милая, она читала роман о муравьях. В углу ее рта я заметил прыщ. Жаль, в остальном малышка была вполне ничего.

Я отправился в вагон-ресторан за сэндвичем.

А вот как бы все происходило, окажись на моем месте мой брат: он бы улыбнулся этой тетке самой обаятельной из всех своих улыбок и показал бы ей билет - прошу прощения, мадам, нет, возможно, это я ошибаюсь, но мне кажется, что… И она залебезила бы перед ним - ах, простите, ах, извините! - лихорадочно собирая свои вещички, и быстренько пересела бы на свое место.