Дмитрий Градинар - Звездный патент. Сборник

– Короче, так, – продолжая прерванную беседу, сказал Джокт. – Первый Боевой в моем изложении никого не интересовал. А если бы и заинтересовал, изложение было бы достаточно четким… Чтобы ничего не понять. Ну я на это надеюсь, – поправился Джокт под недоверчивым взглядом Барона. – По крайней мере, все вопросы были из другой оперы.

– Что такое опера? – тут же встрял Гаваец, сама святая простота.

– Это место, где все громко поют на древних языках и в перерыве можно съесть мороженое! – пояснил Барон, который, в отличие от Гавайца, ни за что в жизни вот так. в открытую, не признался бы, что ему неизвестно какое-то слово.

– А зачем – громко?

– Потом объясню. Может быть, сходим даже когда-нибудь. Не перебивай!

– В общем, их интересовало мое видение в Приливе. Все пытались меня убедить, что это не было галлюцинацией. Оказывается, не только я видел то, что видел, и слышал то, что слышал. Были и другие пилоты.

– Может быть, какой-то непонятный процесс? Один и тот же, но повторяющийся не всегда и не для всех? – предположил Барон, который втайне завидовал Джокту. Ведь именно Джокт встретился с чем-то необъяснимым, а не Барон.

– Может. Я не знаю. Они тоже, кстати, не знают.

– Кто – они? Особисты?

– Не только. Медики, физики, садисты-акустики. – Джокт принялся перечислять всех, с кем ему довелось побеседовать. – Особист, правда, тоже был. Он же меня и пригласил. Но только с ним я не успел поговорить, потому что совсем устал от тех, других интересующихся. Еще меня приборчиком травили – коснешься сенсора, сразу из шкуры вылезти хочется. Классно! Обещали еще более удивительную штуку показать… С настоящей мембраной.

– Зачем? – снова спросил Гаваец.

– Чтобы проверить – стану я выпрыгивать в окно или нет.

– Инфразвук, что ли? – сразу угадал Барон. – Я что-то такое и предполагал, когда ты нам про галлюцинации рассказывал. Не поверишь – ты рассказывал, а у меня самого мурашки по коже ползли!

– А у меня – нет! – гордо сообщил Гаваец. – Но скоро поползут точно, если нам принесли вместо джина какое-нибудь дешевое пойло!

Он снял с подноса крохотные рюмочки-наперстки с полупрозрачной пахучей жидкостью.

Разговор на какое-то время умолк, пока официант расставлял перед пилотами бокалы с водой и тарелочки с грильетами – горячими бутербродами.

– Так что там насчет особиста? Ты что, просто так взял и прямо ему заявил, что устал от разговоров… время к обеду… и все такое прочее? А он тебя сразу же отпустил?

Пока Гаваец сосредоточенно жевал, пытаясь найти вкусовую разницу между кружками колбасы, что были на бутербродах, и гидропонными эргерами, которыми их кормили в Крепости, Барон с Джоктом вели беседу.

– Нет, конечно! Он сам сказал, что хочет побеседовать в другой раз, когда что-то там обобщит, разузнает кое-что… И сам меня найдет. Потом.

– Э, значит все у тебя впереди! Смотри, не расслабляйся.

– Постараюсь. Но вообще странно.

– Что странно? Что их заинтересовал твой звездолет?

– Да нет, тут как раз все понятно… – И Джокт пересказал, что сообщил ему первый офицер – медик из отдела разработки индивидуальных аптечек.

Естественно, он при этом наплевал на обещание не разглашать услышанные сведения.

– Только меня не выдавайте!

– Я – шлем второго срока службы! – поклялся Барон.

– А я вообще, когда ем, ничего не слышу, – заявил Гаваец, – родители меня так приучили. Когда я ем, говорил отец, я должен быть глухим и немым человеком. И стукал ложкой по лбу, если я нарушал это правило.

– Ложки ему было не жалко, – заметил Барон, но от главной темы не уклонился.

– Хорошо. Звездолет – это не странность. И что-то такое действительно летает в Приливах. Предтечи какие-нибудь, отражения наших же линкоров, проходящих в это же время другим Приливом.

– Нет. Не наш был линкор. Я просто называю его линкором. И не корабль Бессмертных. Я бы опознал.

– Значит, искаженное отражение. Мираж в пустыне, знаешь, что это?

– Нет, не знаю. Но что-то в этом есть. Может быть, ты, Барон, только что нашел разгадку, которую ищут уже двадцать лет с момента первой встречи. Может быть… Но мне другое кажется странным, черт с ними, с галлюцинациями или миражами. Странно, что мы так боимся признаться самим себе, что тайна Первого Боевого – глупая тайна.

– Обоснуй! – немедленно отреагировал Барон.

– Вот представь. Ты – комендант Крепости. Каждый день твои пилоты гибнут в стычках с «Кнопками». Но при этом знаешь, что раз в году, в конкретном, известном тебе секторе собирается вся «золотая молодежь» Бессмертных. Пилоты-новички.