С ранним утром я поднялся. Попытался работать, но работа не пошла; я бросил кисти и пошел за город. Когда через полчаса ходьбы я вновь очутился против садика Марии, все еще было раннее утро. Солнце косыми лучами заливало ее заплетённый зеленью домик, сад благоухал. Окна у домика были широко открыты, но внутри царствовали покой и тишина. Казалось, домик дремал и нежился в лучах утреннего солнца. Калитка была заперта, да я и не решился бы в нее взойти. Я лишь засмотрелся на эту картинку сладкой дремы, даже не думая, как бывало, хорошо ли вышло бы на полотне.
Так стоял я довольно долго и, вероятно, не скоро бы ушел, если бы не пришлось поднять голову от звука человеческих голосов, которые грубо согнали мечту и бесцеремонно вернули меня в жизнь. Звуки исходили, наверно, от дома соседа. Бросив на домик последний взгляд, я направился домой. Проходя мимо его калитки, я увидел старика, стоящего ко мне спиной, а перед ним премилого юношу со светлыми кудрями и со взволнованным лицом. Старик резким и методичным голосом читал ему наставления, а юноша бегал глазами направо и налево и, видимо, не знал, как избавиться от старика и от нотаций.
— Ну, этот не получит наследства! — подумал я, и мне стало жалко кудрявого юношу.
Вернувшись домой, я проходил весь день из утла в угол и, лишь только стало темнеть, опять пошел к Марии. Едва я взялся за ручку калитки, как должен был остановиться, так как из окна послышались совсем неприличные звуки. Впечатление было такое, будто кто-то безутешно плакал навзрыд. У меня так и сжалось сердце при мысли, что так плакать могла бы Мария. Я, как хотел открыть калитку, так в этой позе и застыл. Вдруг дверь взвизгнула, раскрылась и из нее вырос лейтенант. Должно быть, события были важные, если он забыл, что всякий бравый вояка должен прыгать через окно.
— Вместо того, чтобы стоять и слушать, можно постучать и взойти, — оборвал он меня сразу.
— Послушайте, лейтенант, — сказал я, — я попросил бы вас...
— Я попросил бы вас тоже кой о чем, — перебил лейтенант, — я попросил бы вас сидеть дома, красить ваши полотна и художествами вне дома не заниматься.
— Сударь! — закричал я, дернув калитку и направляясь прямо на него. Но он изогнулся дутою и, посторонившись, настежь распахнул предо мною дверь.
— Прошу герцога! — прошипел он, — и полюбуйтесь, как вы умны и что из этого выходит.
С этими словами он, гремя саблей и стуча каблуками, вышел из сада. Я кинулся в дом и увидел Марию, лежавшую на кушетке навзничь и рыдавшую с таким отчаянием, что я остановился как вкопанный.
— Мария, Бог с вами, что случилось? — пролепетал я.
— Уйдите... — услышал я сквозь рыдания. Я отыскал графин с водой, принес ей стакан и помог приподняться.
— Вы... вы... из меня, — застучала она зубами по стеклу, — сдела... ли... непорядочную женщину, — и вместо конца фразы удвоенный приступ рыданий.
— Я?., из вас?.. Помилуйте, Мария, — проговорил я, запинаясь, так я был поражен.
Но Мария не думала, а рыдала.
— Нет, серьезно, послушайте, — сказал я уже другим, твердым голосом, садясь на кушетку и беря ее за руки. — Перестаньте плакать и говорите, как следует. Тут дело серьезное. Что вы такое сказали про непорядочную женщину?
— Не я сказала, а старик ... — рыдала Мария.
— Опять старик?! — закричал я, начиная кипеть. Я потянул ее за руки и посадил на кушетке.
— Говорите мне сейчас же, что сказал старик?! — крикнул я, сжимая кулаки.
Боже меня сохрани, я кричал не на Марию. Мог ли я хоть капельку поднять на нее голос? Я кричал, потому что все внутри меня кричало. Если хотите, я кричал на невидимого соседа, которого воображал перед собой. Но так ли, иначе ли, этот крик произвел на Марию действие: она перестала плакать и заговорила более связно, хотя все еще прерывающимся голосом.
— Сегодня я стояла в моем саду...
— Ну?
— А старик стоял в своем, около лестницы, которую вы вчера оставили у стены...
— Ну?.. — прошептал я, начиная сильно волноваться.
— Он положил руки на лестницу и громко сказал мне: «Разница между порядочной женщиной и непорядочной заключается в том...» — тут целая волна рыданий сняла ее голос.
— Ну? Ну? — проговорил я, хватая ее за руку...
— «...заключается в том, что у порядочной женщины бывают порядочные гости, а у непорядочной — негодяи».
Я вскочил. Все перевернулось в моих глазах. Мария плакала как ребенок.
— Он сказал это?! — крикнул я, еще не веря своим ушам.
— Сказал, — сквозь всхлипывания пробормотала Мария, и в подтверждение постучал рукой по лестнице...
Читать дальше