Сергей Минутин - Скульптор и скульптуры

С появлением динамита, а особенно атомных бомб, ситуация сильно переменилась. Людишки получили несомненное облегчение – взрыв и только тени, никакого гудения в голове, ибо нет её. Но Земля стала страдать ужасно. Мало того, что её разоряли веками, выкачивая нефть, газ, добывая руды, вырубая леса, так теперь её ещё и взрывали, копали, отравляли. Это было свыше её сил и понимания. Она стала стряхивать с себя людей, как собака блох. Ураганы, торнадо, смерчи следовали один за другим.

Страдания Земли не могли оставить Скульптора равнодушным, и Он запретил Пирату сильно хулиганить. Но Пират любил дым баталий, крики атакующих друг друга ватаг, груди полководцев, увешанных медалями. Был у пирата ещё один весомый аргумент. Он очень любил своего попугая. А попугай любил баталии больше Пирата. Он буквально заходился в истошном крике: «Ура! или Алла, или просто матерно ругался», – чем раззадоривал обе стороны. Как тут было птичку не порадовать.

Пират, видя, что мощь, в виде крейсера, может утопить весь остров, на всякий случай утопил его. Всю команду с крейсера выбросило на берег прямо рядом с пищалями, шпагами, бочонками с порохом выброшенными на берег с ранее утонувшей галеры. В самом деле, не лишать же себя и попугая удовольствия от маленькой баталии.

Пират в последнее время путался в определениях, даваемых людям своим зверствам. Война, локальный конфликт, террор. Ватага, прибывшая на крейсере, более всего походила на террористов, особенно вооружившись пищалями, а островная ватага походила на заложников, правда сразу с выкупом.

Так как крейсер совершенно неожиданно ушёл на дно, то те кто плыл на нём, решили что островитяне хорошо подготовились и применили новое оружие, которое видимо тоже раскопали. Они рассыпались по берегу цепью и стали целиться в грибок «МАГдональдс». Демон – крат окончательно расстроился от видимого факта так бездарно загубленной демократии и заплакал.

Пошёл сильный проливной дождь. Особенно сильно он лил над ямой. Вода стала заполнять яму, а вместе с ней всплывали на поверхность и все желающие. Сначала всплывать без демократических сокровищ никто не хотел, но в итоге желание жить оказалось сильнее, и все облегчённые всплыли и выбрались из ямы. Они долго жмурились, хотя солнце было закрыто тучами. Вдруг грянул залп. Это ватага вновь прибывших членов правительства пристреливала пищали.

Первым обстановку на острове оценил рыжий член старого правительственного состава. Он глянул вниз, на лазурное побережье и увидел знакомые морды, многих из которых лично вычёркивал из списка экспедиции. Эти морды, увидев рыжего, стали целиться в него. Но они его не испугали. Он рванул на груди рубаху и показал миру череп, две перекрещивающиеся кости и лозунг «Не влезай убьёт».

Попка радовался больше всех, он вилял хвостом, пропуская пули. Рыжий отбивался от пуль лопатой. Пират для того чтобы всё было по настоящему, вооружил и ватагу, всплывшую из ямы. И, наконец, когда все были заняты, он снова мог вернуться к любимому занятию: пить ром с русским.

Они пили ром и обсуждали наступившие тяжёлые времена переходного периода. Иван болел за своих археологов и могилокапателей и надеялся, что в равной борьбе не останется ни одного члена правительства. Попка летал над ватагами и орал: «Свободу попугаю». Пират был тренером и судьёй одновременно.

Пока ватаги были заняты, и звуки канонады услаждали слух попугая, Пират с Иваном вели непринуждённый и откровенный разговор:

– Эх, Ваня, ты посмотри, что творят твои земляки, взывал к вниманию Ивана Пират.

– Мои земляки в такую слякоть в деревне на печи спины греют, – возражал Иван.

– А это кто такие по-твоему? – спрашивал Пират.

– У нас это традиционно называют «погань», – отвечал Иван, как на уроке.

– Погань, погань, – задумчиво повторил Пират, и, был услышан попугаем, который тут же «сменил пластинку» и раскричался: «Поганцы, Поганцы, Диктат – крат, Диктат – крат».

Пират шуганул попугая и сказал: «Интересная у тебя страна, Иван, почти все одинаковые внешне, а внутри чего только нет. Флибустьеры хреновы».

– Да, умом не понять. Воры болеют за страну всем сердцем и душой, землицу защищают, а государевы слуги готовы всё распродать. И ведь понимают, поганцы, что делают, но остановиться не могут, – разоткровенничался Иван.

У обоих ватаг закончились порох и пули. Попугай, видя, что народу более ничего не грозит, кроме мировой ничьей, сел Пирату на плечо и начал картавить в ухо: «Давай поцелуемся».