Иэн Бэнкс - Воронья дорога

Я провел свободной рукой по волосам.

– Черт, вот уж не думал, не гадал.– И принял вид полусерьезный-полунасмешливый: – Что ж, Дайана, свою долю вины я признаю. Надеюсь лишь, что ты никогда не раскаивалась в сделанном выборе.

– Никогда, Прентис– Она закрыла опустевшую витрину и сняла белые перчатки.– Может, я бы и сама выбрала астрономию, без твоего страстного монолога. Мне нравится. По ночам холодно, от пляжа далеко, воздух разреженный… но небо такое, что аж дух захватывает.– Она кивнула.– Побывай там как-нибудь, рекомендую.

– Да я бы и не прочь. А что, это позволяется? Чтобы кто ни попадя приезжал и путался под ногами?

Дайана сложила на груди руки и прислонилась спиной и затылком к стеклу витрины.

– Устроить можно.

– А если я привезти кого-нибудь захочу?

Дайана усмехнулась:

– Ого! Кого-нибудь вообще или кого-нибудь конкретно?

– Ну… своего друга. Он сейчас в Канаде.

– Эшли?

Я почувствовал, что краснею, и пробормотал:

– Ну да.

Дайана, улыбаясь, кивнула.

– Буду рада вас обоих там увидеть.

Я пожал плечами, краснея еще пуще.

– Надеюсь.

Дайана рассмеялась, и слышать это мне было приятно. После смерти Фергюса она при мне ни разу не смеялась.

– Надейся, надейся.

В тот же день Верити с Льюисом привезли в замок маленького Кеннета, и теперь миссис Макспадден было с кем нянчиться и сюсюкать. Дайану малыш тоже очаровал, хотя он почти не просыпался.

Дайана откупорила бутылку «Макаллена» – двадцатипятилетней выдержки, то есть старше любого из нас (кроме миссис Макс, но она к тому времени ушла в кухню) и во много раз старше Кеннета.

– Давайте ему лобик смочим,– предложила Дайана.

– А можно нам на крышу? – пришла мне в голову как будто бы неплохая идея.

Мы поднялись на крышу. Был ясный мартовский день, с чистым синим небом, с ветром, пахнущим горелым лесом. Мы сидели на черепицах, пили виски и по очереди держали ребенка, а тот знай себе кемарил.

– Вы его крестили? – тихо спросила Дайана у Верити, вглядываясь в сморщенное личико младенца и качая его.

– Мама с папой были бы не против, но я еще не решила, по какому обряду крестить. И Льюис ничего толком не посоветует. Милый, скажи свое веское слово.

– Держа его над моим кровавым трупом! – оскалил зубы Льюис.

– Вот видишь? – сказала Верити Диане, а та широко улыбнулась и прижала к груди ребенка.

Верити посмотрела на Льюиса, затем сказала:

– Прентис.

– Чего?

– Мы тебя просим быть крестным. Не откажешься? – И правда спрашивала так, словно я мог отказаться.

А Льюис смотрел на меня и лыбился. Я откашлялся.

– Что ж… В свете последних событий я подверг скрупулезному пересмотру все свои высказывания насчет существования или несуществования некоего высшего разума в данный исторический момент и сделал соответствующие выводы…– При этом моя физиономия изображала надлежащую муку.

Дайана подала мне ребенка. Льюис расхохотался.

В конце концов мы решили, что пацаненок заслуживает хотя бы символического крещения, и тогда Льюис макнул палец в виски, вытянул руку и капнул сыну на головку.

– И хватит с него.

– Кеннет Уокер Макхоун,– провозгласил я, одной рукой прижимая к груди мальчика, а другой поднимая стакан.

Мы выпили за здоровье Кеннета. Затем Дайана запустила стаканом через крепостные зубцы в лес. Мы с Льюисом и Верити переглянулись, и последовали заразительному примеру, и услышали, как кокнулась парочка швыряльников. Малец распахнул глазки и жалобно запищал. Я со смехом поцеловал носик-кнопочку и вернул человечка матери – пора его кормить.

Я встал, подошел к зубцам и приложил ладони к древнему неровному камню. Посмотрел на леса, на равнину с полями. На Галланах с его причалами, шпилями и сомкнутыми рядами улочек. На скопище холмов за городом, на рощи на востоке и мерцающее море на западе. По ту сторону океана – Эшли. Как ей там живется? И чем, интересно, она занимается сию минуту? Я надеялся, что все у нее хорошо, и она счастлива, и, может, думает обо мне. Я постоял с дурацкой улыбкой на лице, а потом набрал полную грудь холодного воздуха с запахом гари и воздел руки к небесам.

И рек:

– Ха!

Джеймс Хейл (1946-2003) – британский редактор и литературный агент, знаменитый тем, что, работая в издательстве «Макмиллан», выловил из редакционного самотека «Осиную Фабрику» Бэнкса. (Здесь и далее примечания редактора Александра Гузмана.)