Артур Таболов - Водяра

Это идеальное место - близко, хорошее сообщение и с Чечней, и с Россией. Теперь понятно, почему мы обратились к вам?

- Понятно, - кивнул Тимур. - Что я буду от этого иметь?

- Не пожалеешь, дорогой, - высокомерно бросил Дудаев-младший.

- Это не деловой разговор.

- Десять процентов от стоимости всех материалов, которые пройдут через базу, - подсказал чиновник.

- Кто мне их будет платить?

- Возьмете коммерческим директором нашего человека. Всеми финансами будет заниматься он.

- Вы?

- Может быть.

- А какая у них роль? - кивнул Тимур на братьев президентов, предоставивших чиновнику объясняться с клиентом, а сами занятые своим разговором по-чеченски.

- Официально - никакой. Крыша.

- Серьезная крыша, - оценил Тимур.

- Очень серьезная.

- И все-таки не понимаю. Десять процентов - очень большие деньги. Как они образуются?

- Вы заставляете меня говорить то, о чем могли бы догадаться сами. Ладно, скажу. Например. Вы получаете заявку на материалы для строительства девятиэтажного дома. Отгружаете все - по документам. На самом же деле - только на два этажа. Остальное продаете. За наличные. Из них и получите свои проценты.

- А из чего будут строить остальные семь этажей?

- Их вообще не будут строить. Зачем? Все равно дом разбомбят. Или взорвут.

- Теперь понял.

- Обо всем договорились? - спросил Дудаев-младший. - Твое решение, дорогой?

- Нужно подумать.

- О чем думать, о чем думать? - возмутился брат Аушева. - Тебе сделали серьезное предложение серьезные люди. О чем тут думать?

- И все-таки, - уперся Тимур. - Я не могу принимать важные решения сходу.

- Вот все вы, осетины, такие - мелкие лавочники! Ладно, думай. Только недолго!

Тимур и не собирался ни о чем думать. Он сразу понял: нельзя в это дело влезать. Любая проверка, и он окажется в тюрьме. Серьезные люди пальцем не шевельнут, чтобы его вытащить. Не исключено и другое: его уберут, чтобы обрезать концы. Когда речь идет о таких деньгах, в выборе средств не стесняются. У всех на памяти еще было убийство вице-премьера правительства России Поляничко, которого Ельцин назначил своим представителем в зоне недавно затухшего осетино-ингушского конфликта. Свою деятельность он начал с попыток разобраться, куда уходят огромные средства, выделяемые из федерального бюджета для помощи беженцам в Ингушетии. Ни в чем разобраться не успел. Через полгода, когда он возвращался из Назрани, на горной дороге неподалеку от границы с Осетией его кортеж попал в засаду. Стреляли в упор из гранатометов и автоматов. Поляничко и сопровождавшие его чиновники и офицеры погибли на месте.

Высказывались самые разные предположения о причинах покушения. Вспомнили даже энергичную деятельность Поляничко в Карабахе, где он выступил на стороне азербайджанцев, - месть националистов-армян. Но в Осетии все знали, почему его убили: сунулся туда, где не защищает даже высокая должность вице-премьера.

Алихан, которому Тимур сразу же рассказал о совещании под Назранью, с его решением полностью согласился. Но ситуацию оценил гораздо более серьезно, чем Тимур:

- Простым отказом тут не отделаешься. Ты уже слишком много знаешь. Они могут решить, что ни к чему им такой свидетель. Так что тебе нужно срочно свернуть дела и на некоторое время исчезнуть из Осетии.

- Исчезнуть? - переспросил Тимур. - Куда?

- Я знаю куда. Нет худа без добра. Теперь у тебя нет никаких причин, чтобы не стать моим компаньоном.

Через две недели, распродав технику и расторгнув договор аренды на базу в Беслане, Тимур с Алиханом вылетел в Минск.

Перед этим у него состоялся серьезный разговор с Алиной. Как и все осетинские женщины, всегда воспринимавшие поступки мужчин без спора, как некую данность, не подлежащую обсуждению, решение мужа заняться водкой она приняла с молчаливой покорностью. Но потом не выдержала, осторожно поинтересовалась:

- Ты уверен, что поступаешь правильно?

- А почему нет? - удивился Тимур.

- Не знаю… Водка… От нее только горе. Столько людей травятся водкой.

- Травятся суррогатами.

- А сколько преступлений из-за водки?

- Много, - согласился Тимур. - Но никто не считал, сколько преступлений не совершается из-за водки. Человек выпил, расслабился и живет себе дальше. Это бизнес. Просто бизнес. И ничего больше.

- Ты меня уговариваешь или себя? - спросила Алина.

- Нас обоих.

- Все равно… Не божье это дело, Тимур.

- А вот об этом судить не нам…

Всякие начинания, рожденные в Москве, всегда распространяются по стране с затуханием, как толчки землетрясения. Чем дальше от эпицентра, тем слабее. Последствия антиалкогольной кампании Горбачева, катастрофические для производства водки и спирта в России, до Белоруссии дошли в сильно ослабленном виде. То ли потому, что местное начальство не проявило излишней прыти в выполнении директив Москвы, то ли белорусы оказались рачительными хозяевами, и у них просто рука не поднялась останавливать действующие заводы. Так или иначе, спирт в Белоруссии имелся, хоть и невысокого качества, его делали из картошки. Но выбирать было не из чего.