Артур Таболов - Водяра

Директор был в отъезде. Панкратова приняла главбух, средних лет молодящаяся деловая женщина в строгом костюме, типичная бизнесвумен, провела по цехам, сверкающим белизной, наполненным гулом конвейеров и позвякиваньем бутылок, безостановочно движущимся по разливочным линиям. У себя в кабинете предложила кофе, спросила:

- Что вас интересует?

- Ничего конкретного, - ответил Панкратов - Просто хотел посмотреть. Никогда не видел, как делают водку. Вы давно тут работаете?

- С самого начала, как Сергей Анатольевич запустил завод.

- Он часто здесь бывал?

- Первое время не вылезал. Да и то: утром нанимаем пятьдесят работяг, вечером сорок пять увольняем. Пили безбожно. Помучились, пока наладилось. Потом, конечно, бывал наездами. А что ему тут сидеть? Все работает, как часы.

- Проблемы с поставками спирта бывают?

- Никогда. Что вы! Мы знаете сколько даем в бюджет области?

- Сколько?

- Много. Кто же нам будет мешать?

- А сбыт?

- Без проблем. Губернатор чужую водку в область не пускает. Так что никакой конкуренции.

- Почему не пускает?

- Невыгодно. За нашу водку налоги остаются у нас. А за чужую уходят на сторону. Понравился вам завод?

- Впечатляет.

- Это что! - оживилась бизнесвумен. - Мы еще две линии у немцев купили. Бэу. Но это для них бэу, а нам в самый раз. Не знаю, правда, как теперь будет. Без хозяина плохо. А Сергей Анатольевич был крепким хозяином. И кому он помешал? Такое несчастье! Вы найдете убийц?

- Ищем, - неопределенно отозвался Панкратов. - Спасибо за кофе. Вы случайно не обратили внимания, какие часы были у Сорокина?

- Случайно обратила. "Картье". Механизм швейцарский, корпус и браслет из белого золота. Стоят тридцать две тысячи долларов.

- Сколько?! - поразился Панкратов. - Откуда вы знаете?

- А я перечисляла деньги за эти часы. В "Петровский пассаж". Потом ездила за ними. Сергей Анатольевич велел купить три пары. Одну себе, вторую директору "Туласпирта", у него был день рождения, пятьдесят лет. А кому третью - не знаю.

- Когда это было?

- С год назад. Сейчас скажу точно… - Она пощелкала клавишами компьютера: - В июле прошлого года, тринадцатого числа. И номера всех трех пар есть.

- Сделайте распечатку, - попросил Панкратов.

Вернувшись в Тулу, он связался с Зональным информационным центром МВД и распорядился сделать запрос во все ломбарды и комиссионные ювелирные магазины, не сдавал ли кто-либо часы фирмы "Картье" с такими-то серийными номерами. Ответ пришел неожиданно быстро: неделю назад такие часы были приняты на комиссию магазином на Старом Арбате и выставлены на продажу по цене двадцать четыре тысячи долларов. Но через два дня продавец забрал часы. Данные о нем остались в компьютере магазина. Продавцом был житель деревни Парашино Гудков.

Когда Панкратов приехал в райотдел, куда милицейской повесткой был вызван Гудков, тот уже ждал в дежурной части, примостившись на краешке дубовой скамьи и держа на коленях старый рюкзак. Вид у него был пришибленный, и Панкратов сразу понял, что никаких проблем у него с Гудковым не будет. Так и вышло. Не успел он заполнить бланк допроса свидетеля и задать первый вопрос, как Гудков поспешно развязал рюкзак, суетливо порылся в нем и выложил на стол сверток в несвежем носовом платке, завязанный узлом:

- Вот.

- Что это?

- Они…

В платке оказались наручные часы с прямоугольным циферблатом и металлическим браслетом светло-золотистого цвета. При том что в форме и отделке не было ничего выделяющегося, часы поражали каким-то особенным благородством линий, излучали свет роскоши. Они как бы требовали соответствующего окружения: дорогой одежды, тонкого парфюма, новых, сверкающих лаком машин, красивых женщин. Лежа на канцелярском столе, они словно бы подчеркивали убогость обстановки следовательского кабинета районной ментовки.

- Рассказывайте, - кивнул Панкратов.

- Бес попутал, - поспешил повиниться Гудков. - Я сколько времени потратил, пока звонил в район, а потом ждал на дороге. Весь взопрел, газов нанюхался. А они в лесу без дела лежат, никому уже не нужны…

- Они?

- Ну! Эти вот… А менты приедут, сразу снимут. Это справедливо? Им все, а мне ничего. Вот всю жизнь так: одним от пуза, а другим шиш с постным маслом. И так мне это обидно стало, так обидно…

- Что пошли и сняли часы, - закончил фразу Панкратов. - А зачем сказали оперативнику, что часы были?

- А как же? - обиделся Губков. - Не темные, телевизор смотрим. Начнут копать: где часы? Гудков приватизировал, больше некому. А так: были, а куда делись, знать не знаю. Я их не сторожил, у дороги сидел, часа два, весь взопрел. Только вы не думайте, что я совсем без понятия. Если б знал, сколько они стоят, близко б не подошел, что вы! Долларей пятьсот, думал, дадут, а когда этот, в комиссионке, сказал, что стоят они тридцать две тысячи, а поставят за двадцать четыре, у меня внутри все оборвалось. Вот это, думаю, попал, это попал! Потом забрал часы, да поздно. Хозяйке рассказал, она говорит: дурак ты, Гудков, тебе только пустые бутылки собирать. Иди, говорит, сдавайся теперь. Может, не много дадут. Вот - бельишко собрала…