Артур Таболов - Водяра

Получалось. Идея было безумной, но только такие идеи чаще всего обречены на успех. Потому что они безумны. Потому что их невозможно предугадать и заранее защититься.

В ту ночь Шамиль так и не сомкнул глаз. Утром вышел на связь с Полковником. Они встретились на надежной конспиративной квартире на окраине Назрани. Чувствовалось, что Полковника мучило то же, что и Шамиля, поэтому он сразу воспринял идею как реальную.

- Школа. Очень хорошо. Нападения на школу никто не ждет. Сколько там может быть учеников?

- Человек семьсот.

- Мало.

- Больше не получится. Сколько есть, столько есть.

- Получится, - возразил Полковник. - Первого сентября. День знаний. Народу будет - тысячи полторы. Это уже серьезно.

- В такой массе люди неуправляемы, - усомнился Шамиль.

Полковник хмуро усмехнулся.

- Под дулами "калашей" управляемы. Стволов сорок-пятьдесят за глаза хватит. Нужно подумать, как доставить в школу взрывчатку. Тащить с собой не с руки, мы должны быть налегке. А ее нужно много.

- Можно просто предупредить, что школа заминирована.

- Нет, блеф не пройдет. Незаряженным пистолетом не угрожают. Все должно быть по-настоящему. Взрывчатка настоящая, минирование настоящее. Мы сами должны верить, что взорвем школу, если наших условий не выполнят. И взорвем себя.

- А мы взорвем себя?

- Да.

И только после этого "да" Полковника Шамиль с чувством нарастающего ужаса понял, что кончилась умственная игра, рожденная воспаленным воображением, игра становится жутковатой реальностью, и не люди ею руководят, а она руководит людьми.

Надежная конспиративная квартира, на которой Шамиль и Полковник обсуждали захват школы, оказалась не очень надежной. Это был дом бывшего эксперта Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев Исы Мальсагова. Придя к власти, президент Зязиков посадил во все властные структуры своих людей. Почистил и Управление, ведавшее распределением гуманитарной помощи, которая давно превратилось в кормушку для приближенных генерала Аушева. Под раздачу попал и Иса, хотя из-за незначительности своей должности никакой заметной роли не играл. Это настроило его против нового президента, он не упускал случая обругать его, когда был уверен, что его слова будут восприняты с пониманием и сочувствием. Поэтому среди оппозиции он считался своим, ему иногда давали мелкие поручения, а его дом использовали для конспиративных встреч.

Встречи проходили в полуподвальной комнате, обставленной скудной мебелью. К комнате примыкал чулан, в котором хранили соленья. Когда-то из чулана в комнату вела фанерная дверь, потом сделали отдельный ход со двора, а дверь заставили старым шкафом. Таким образом, в чулане было хорошо слышно все, что говорилось в комнате. Этим пользовался Иса. Не то чтобы он подслушивал с какими-то корыстными целями. Нет, просто был он любознательным человеком и любил быть в курсе событий. А поскольку на секретные совещания его не приглашали, приходилось мышью сидеть в чулане.

Разговор Шамиля с Полковником, свидетелем которого стал Иса, ошеломил его. Они сошли с ума. Оба. И нервный, импульсивный Шамиль. И вечно мрачный, основательный, как каменная глыба, Полковник. Захватить школу в День знаний. А если что-то пойдет не так? Как после этого осетины будут относиться к ингушам?

Межнациональные отношения были для Исы больным местом. Его дом во Владикавказе на правом берегу Терека, из которого он бежал в страшном октябре 1992 года, стоял вымороченным, пустым. Все ветшало, разрушалось, бурьяном зарастал сад. Иса не терял надежды, что когда-нибудь он сможет в него вернуться. Чем дальше в прошлое уходила резня 1992 года, тем более мирными становились отношения осетин и ингушей. Все больше ингушских беженцев из Пригородного района возвращались в свои дома. Сказать, что их встречали с распростертыми объятиями, было нельзя, но и особых препятствий не чинили. Время рубцевало старые раны, подрастала молодежь, равнодушная к старым взаимным обидам отцов, тянулась в Осетию, где было много работы. Все шло к тому, что чуть раньше или чуть позже наступил полное умиротворение и ингуши в Осетии не будут чувствовать себя как во вражеском окружении.

А если при захвате школы хоть один осетинский школьник погибнет? А если не один? Все пойдет насмарку, целое десятилетие мучительного выздоровления. Иса сочувствовал Шамилю и Полковнику в их стремлении любым способом освободить друзей, но то, что они задумали, могло обернуться катастрофой. Нет, этого допустить нельзя.