Виктория Селезнева - Мой личный монстр

Я вернулся к дивану с бокалом. Олеся нахмурила брови.

– Я смотрю, ты тоже лечишься? – кивнула девчонка на бокал.

Я усмехнулся.

– Ну да, есть такое, надо завязывать.

– Что дальше? В той клинике был твой отец? – в нетерпении стала строить догадки Олеся.

Я кивнул.

– Да. Он был при смерти. Оказалось, что он так и не построил ни с кем семью, детей других у него не получилось. Вот он и вспомнил о моей маме, с которой много лет назад расстался. Хотел извиниться, что бросил ее грубо, без объяснений. Как она сказал: «Был молод, горяч, хотелось приключений, а не семейного счастья».

Он нанял детектива, чтобы найти ее, но детектив нашел более интересные вещи – меня.

Я снова замолчал, болтая напитком в стакане.

– Он не знал, что твоя мама была беременной, когда расстался с ней? – тихо спросила девушка.

– Сказал, что не знал. – Я задумался. – Я не уверен, что поверил ему до конца. У мамы уже не спросить, она умерла два года назад. Но, если верить его словам, он был не в курсе.

Я виделся с ним два раза. Первый, когда приехал по просьбе детектива, второй – через день. Пришел навестить и поговорить. У меня оставались некоторые вопросы. За два дня я немного успокоил свои эмоции, решил, что стоит дать ему шанс, особенно учитывая его положение. Мы долго проговорили, а на следующий день его не стало.

– Ты горевал? – спросила Олеся, беря меня за руку.

– Не знаю, – честно признался я. – Я не чувствовал, что потерял близкого человека, но, конечно, у меня было сожаление, я хотел пообщаться с ним, узнать его получше. Я был разочарован собой, с моими подвязками я мог сам его отыскать, и у нас было бы много времени, но я не захотел. Или побоялся, не знаю даже.

Олеся забрала у меня из рук бокал, и залезла ко мне на колени, утыкаясь носом мне в шею.

– Мне жаль, – прошептала она. – Но ты не должен себя винить, ты не мог знать, как пройдет ваша встреча, захочет ли он тебя видеть.

– Не должен, но виню, – сказал я, прижимая к себе девчонку.

– Он оставил тебе наследство? – спросила она, слегка отстраняясь.

– Да. Как только мы с ним встретились первый раз, он написал завещание в мою пользу. Помимо достаточно больших сбережений, недвижимости и прочего, у него осталась крупная компания, которая в данный момент находится без руководителя. Там есть директора, но с компанией надо что-то решать – или продавать, или руководить.

– Что ты решил?

Я усмехнулся.

– Я решал полгода. Сотрудникам правоохранительных органов запрещено иметь частный бизнес. Поэтому, если я хочу оставаться в убойный отделе, я должен продать бизнес. Точнее, не вступить в право наследования.

– Как это? – спросила Олеся.

– Там свои юридические заморочки, – поморщился я, потерев переносицу. – Суть такая – или бизнес, или органы.

– Да, та еще задачка, – протянула девушка, прижимаясь ко мне ближе.

– Олесь, – перехватил я ее взгляд, – не смотря на всю серьезность рассказа, я не могу не возбуждаться, когда ты елозишь на мне. Мы можем продолжить историю позже.

Она улыбнулась и слезла с колен.

– Извини, нет, продолжай.

Я разочарованно выдохнул.

– Ну, что ты в итоге решил? – не поддалась на мой провокационный вздох Олеся.

– Я ушел из убойного отдела, вчера написал окончательное заявление.

Девушка замолчала. Наверняка, решила то же, что и большинство – большие деньги решали.

– Это же не только из-за денег, верно? – тихо спросил Олененок после непродолжительной паузы.

Я посмотрел внимательно на нее, где же я так прокололся, что она читает меня как раскрытую книгу?

– Верно, не только. Деньги не так много решают, как кажется. Да к тому же, если бы я продал отцовский бизнес, смог бы безбедно существовать до конца жизни.

– Тогда в чем причина?

– Их две. И какая из них стала решающей – я не скажу. Сначала о первой. Отцовский бизнес – лакомый кусочек, но он более выгоден по частям. Отец не стал дробить компанию, он ее создавал годами, многие его сотрудники работают там уже десятки лет. Если компания будет раздроблена и продана по частям, это по любому принесет кадровые перестановки и сокращения. Очень большие сокращения. А если я продам фирму, так оно и будет. Ко мне обратились работники с просьбой сохранить компанию в первозданном виде. И я много над этим думал.

Я задумался, правильно ли я донес свою мысль? Не то, что я был гуманистом, а то, что это правильнее – сохранить компанию целостной в память об отце и заботой о сотрудниках.

Олеся кивнула, давая мне понять, что она поняла.