Светлана Волкова - Демоны тоже любят сладкое [litres]

– Сгинь! – рыкнули мы на него и снова уставились друг на друга.

– Я тебя на пушечный выстрел не подпущу к ней! Даже и не мечтай!

– А тебя спрашивать никто и не будет. Надумаешь мне помешать – убью.

Я мигом успокоилась и смотрела на него максимально холодным и честным взглядом. Хватку на своей руке я разжала даже не напрягаясь, а если бы переборщила, то раздробила бы ему кости в ладони.

От него снова поползла волна страха. Страх – это хорошо, им можно управлять.

– Ну и как тебе ситуация, когда мышка оказалась гораздо зубастей самой кошки? – Я ухмыльнулась, надеясь, что это выглядит достаточно устрашающе.

– Неприятно. – Коля отпустил меня и отошел в сторону, вытирая вспотевший лоб.

– Запомни это ощущение и передай наверх: если я увижу хоть одного военного человека рядом со мной или Леной, полетят головы. Подсказать, чьи?

– Мне не поверят.

– А ты будь поубедительней! Артуру ни слова! Если эта информация просочится куда-то еще, то… – Я многозначительно провела пальцем по горлу.

Коля нервно сглотнул и кивнул, и мы под ручку, сверкая натянутыми улыбками, вышли из закутка.

– Так вы чего?

– Поссорились на почве нервов, все уже хорошо. – Я улыбнулась и, отодвинув врача, вернулась в палату.

Дальше время полетело невероятно быстро. Я не успела оглянуться, как прошли Новый год, Рождество, Восьмое марта и наступила долгожданная весна. Сына Ленка назвала Ромкой. Мы ждали практически до последнего, но никаких вестей от Логтума не было, поэтому пришлось называть на свой лад, без учета желаний семьи или каких-либо демонических традиций.

Несмотря на все наши опасения, он родился обыкновенным здоровым ребенком, без копыт и хвоста. Конечно, первое время с ним было очень тяжело. Из-за преждевременных родов он был очень слабым, но демонская кровь помогла преодолеть все неприятности.

Сначала подруга интересовалась, почему Коля так резко пропал из нашей жизни, но я предпочитала отмалчиваться. Он звонил ей, они довольно часто общались по телефону, но даже на выписку из роддома он не пришел.

Я прятала глаза от Ленки, было ужасно стыдно. Мне удалось напугать до смерти даже такого непробиваемого мужика, как Коля. Артур исправно ходил к нам нянькаться с ребенком, дарил цветы и смотрел на меня влюбленными глазами.

А я снова покрывалась пятнами и отводила глаза, ну не могла я. Пока во мне живо ощущение голода и я чувствую эмоции, значит, надежда на возвращение Логтума есть!

Коля держал свое слово, и за это время я не увидела ни одного наблюдателя. Видимо, начальство решило доверить эту почетную миссию Артуру.

Вот только на работу пришлось вернуться мне. Из-за осложнений Ленка очень плохо ходила. Я каждый день мужественно затаскивала на четвертый этаж детскую коляску, инвалидную коляску и саму подругу.

– Может, перестанешь уже? Мне стыдно каждый раз, когда ты, пыхтя, тащишь это все на себе. Почему Коля не появляется?

– Во-первых, мне полезно. Я жру как лошадь и уже скоро перестану помещаться в твои шмотки со времен беременности. – Я присела на стульчик в прихожей и начала стаскивать сапоги. – Во-вторых, ты для меня и не такое делала. В-третьих, ты уж прости, но Коля, скорее всего, больше не появится.

– Почему? Что с ним? – Подруга выплыла из кухни. В кенгурятнике на ее груди сидел Ромка и весело гукал, сжимая в кулачке пачку от майонеза.

– Напугала я его тогда в больнице. Почти до смерти. Или ты думаешь, нас так просто отпустили? За красивые глаза?

– Ой, да ладно! Напугала! Скорее всего, осознал, что чужие дети – это сильно раздражающий фактор. Пока я была беременной, он это мог скрывать, а вот потом понял. Я ему даже кольцо не вернула. Надо хоть через Артура передать…

– Кстати, про Артура. Как смотришь на то, чтобы переехать в деревню? Там сейчас красота будет, да и Ромке полезней на свежем воздухе побыть, – озвучила я мысль, которая уже месяц вертелась в голове.

– А работа? – растерянно протянула Ленка.

– Что тут я на рынке вещами торгую, что там. Не пропадем!

Я не стала говорить, что в крайний момент всегда можно надавить на больших начальников и выбить материальное пособие. Тем более мне положено! Я, можно сказать, ветеран инопланетных войн! А Ленка – так вообще жертва боевых действий!

– Я тоже об этом думала. Может, и мне полегчает. Повожусь на огороде, расхожусь, глядишь…

Ленка привычно загрустила. К началу второго месяца нашей с ней совместной жизни я научилась не только чувствовать эмоции, но и частично их забирать. Поэтому осторожно подменяла ее грусть и обиду на надежду. И мысленно материла этих врачей-коновалов.