Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Злоба моя постепенно остывает. Я спускаюсь по тандыру, и в соседней кладовке кое-как отмываю руки, энергично встряхиваю рубашку, что нисколько ей не помогает, и бочком, бочком, возле стен, крадусь по двору. По пути успеваю заметить, что народу стало еще больше, что пришли дед Ёсхаим и бабушка Лиза. Вот и ворота! Распахнув их, кидаюсь к мальчишкам, окликая Борьку. Но тут раздается пронзительный скрип, скрежет тормозов и почти вплотную ко мне, справа, останавливается, резко дернувшись, старая «Волга». Из нее выскакивает перепуганный бледный человек. «Чуть не задавил», – бормочет он по-узбекски. И сразу же испуг на его лице сменяется яростью.

– Ты что, с ума сошел? Чего не глядишь по сторонам? – вопит он на всю улицу.

Сердитого дядьку можно понять: еще секунда – и я лежал бы под его машиной, искалеченный, а, возможно, и убитый. Что тогда было бы с ним? Но сейчас я не в силах размышлять об этом, я никак не могу прийти в себя и осознать, что, собственно, произошло. Только ноги почему-то дрожат и поташнивает.

Человек вопит, размахивая руками, а вокруг нас уже собралась толпа. В основном с нашего двора. Кто-то гладит меня по голове. Это бабушка Абигай.

– Испугался? Ну, ничего, ничего… Ох, только этого сегодня не хватало! Ну-ну, жив остался, слава Богу… Ака Ёсхаим, отведите его, пожалуйста, к себе, – просит она стоящего рядом деда. – Как испугался! Не заболел бы. Вы знаете, пусть он пописает и смочит себе губы, – вспоминает бабушка о древнем способе предотвращать последствия испуга.

Видно, таким уж печальным был этот день: как я ни пытался сделать его более радостным, он все равно закончился неприятностями.

«Зачем вы ходите в школу?» И родители и учителя довольно часто задают нам этот нелепый вопрос. Всегда с горестной интонацией. Или с гневной. Шум на уроке – «зачем вы ходите в школу?» Получил двойку, пришел домой с замечанием в дневнике, с подбитым глазом, в разорванных брюках – тот же самый вопрос…

О, конечно же, мы прекрасно знаем, какого ответа от нас ждут! Еще бы не знать! И это особенно противно. Потому что приходится врать.

А если по-честному, какой мальчишка, находясь в школе, способен все время держать в голове, что он пришел сюда «получать знания», как любят выражаться взрослые. Постоянно об этом помнить – это же надо не мальчишкой быть, а каким-то выдуманным существом, каким-то роботом, каким-то зубрилой. Таких в классе не любят, они окружены всеобщим презрением.

Только девочкам прощают усердие. Девчонки – дело особое. Хотя и они, конечно, притворяются. И им интереснее перешептываться, перемигиваться с мальчишками и перебрасываться записочками, чем слушать учителя или записывать в тетрадку скучные правила.

К чему это я? А к тому, что для всех учеников самое замечательное время в школе – это как раз то, когда тебя не заставляют «получать знания». Вот, например, как сейчас. Звонок прозвенел, прошло пять минут, десять – а учителя все нет. То есть нет нашей классной руководительницы Флюры Мерзиевны.

Золотое время надо провести с пользой и с удовольствием. А у меня как раз есть очень интересное дело.

Склонившись над листком бумаги, я перевожу на русский язык странную, бессмысленную для постороннего глаза запись: «КИГОЗИИЬНИЪ ОПАВ». Для меня-то запись вовсе не бессмысленная. Расшифрованная с помощью секретного кода, она означает: «Валера, а у нас ёжик. Когда приедешь?»

С этого лета мы с Юркой начали переписываться. Письма решили кодировать. Ведь мало ли кто может прочесть их в моем или в его доме! А так – наши тайны при нас! Это во-первых. Во-вторых, когда делаешь приписки к родительским посланиям или вкладываешь к ним в конверт свое, не приходится писать длинных, скучных фраз: «Здравствуйте, дорогие… Как ваше здоровье? Как погода? У нас все хорошо, чего желаем и вам…»

Зашифрованные письма от такой чепухи избавляют. Родители поленятся спрашивать, что это все значит. Усмехнутся снисходительно: опять играете во что-то?

Вырвав из тетрадки чистый листок, я только было начал обдумывать, что ответить Юрке, как вдруг все мысли из моей головы выбил сильный щелчок по затылку. «Ой!» – вскрикнул я, вытаскивая из волос жесткий комок изжёванной, мокрой промокашки. Я так увлекся расшифровкой письма, что не заметил начала перестрелки! А она уже шла вовсю.