Яна Летт: Отсутствие Анны [litres]

Вскоре туда подъехали еще какие-то люди, чьи имена и лица запоминать она уже не стала, и все перевернули вверх дном. Они повыбрасывали вещи из ящиков комода, а бумаги – из письменного стола, конфисковали оба компьютера и Анин планшет, пока на кухне Марина послушно диктовала Наталье номера телефонов Аниной классной руководительницы, тети Максима… И объясняла, что не знает действующего номера отца Ани, но что номер можно узнать у его тети или через соцсети у него самого.

Это было как ночной кошмар, не желавший кончаться. Каждый уголок ее жилья, когда-то выверенный, уютный, надежный, теперь был перевернут, осквернен, испорчен этими чужими людьми. И она сама позволила это насилие. Это было жертвой безликой силе, служителями которой были эти серые люди. И Марина была готова на эту или любую другую жертву – лишь бы сила ей помогла.

Допоздна квартира была наполнена суетой, и Марина была этому рада. Ее успокаивало присутствие этих уверенных деловитых людей, методично выполняющих свою функцию… Поэтому когда вдруг они как-то резко засобирались уходить, она ощутила ужас при мысли, что уже через минуту останется дома одна – наедине с собой и мыслями.

Последним квартиру покидал Анатолий Иванович, и, неожиданно для себя самой, Марина цепко схватила его за рукав – совсем как хватала Аня, когда просила не вести ее в детский сад – кажется, жизнь назад. Марина попыталась вспомнить, когда в последний раз брала дочь за руку, и не смогла. Поймала растерянный взгляд следователя, который деликатно отцеплял пальцы от рукава один за другим – словно убийца перед тем, как столкнуть жертву с обрыва.

– Подождите, пожалуйста… Что мне делать? Когда вы вернетесь?

Анатолий Иванович наконец справился с ее пальцами, похлопал по плечу – панибратство, возмутившее бы Марину до глубины души в обычной жизни… С которой, быть может, покончено навсегда. Она нервно сглотнула.

– Не волнуйтесь. – Анатолий Иванович нахлобучил фуражку на голову, мельком бросил взгляд в зеркало. – Следственный комитет возбудит дело в течение трех дней. Они вас сразу вызовут, так что будьте готовы.

– Трех дней? А до этого…

– До этого мы будем делать все возможное, – отчеканил Анатолий Иванович, и в его тоне зазвучала ребяческая рисовка. – Не выключайте телефон. Будьте на связи.

– Хорошо, но… – Она с великим трудом удержалась от того, чтобы снова вцепиться в его рукав. – Что мне делать?

Он внимательно посмотрел на нее, помедлил, прежде чем ответить.

– Попробуйте связаться с Аниным отцом. Напишите ему. Мы тоже свяжемся с ним, но бывшие супруги… Хм. В большой доле случаев выясняется, что ребенок со вторым родителем или его родственниками…

– Но это никак… Аня говорила, что Максим сейчас даже не в России, и…

– И все же попробуйте, – настойчиво повторил Анатолий Иванович, делая маленький, но настойчивый шаг назад, к выходу. – Можете пообзванивать больницы и… – Он запнулся, но она поняла, что именно он хотел – и не стал говорить.

– Хорошо. Большое вам спасибо. – Она старательно выговорила эти последние слова, мысленно бросив себе кость за хорошее поведение. Удивительно, на что способен человек на автопилоте. Удивительно и противоестественно.

– Не за что, – машинально откликнулся он, продолжая рассеянно пятиться к двери – как бы ни был велик коридор, уже скоро, если она не отпустит его, следователю придется топтаться на месте в странном ритуальном танце. – И, Марина… Могу я называть вас просто «Марина»? Лучше позвоните кому-то из родных или друзей. Не стоит оставаться сегодня одной.

Она уже в третий раз с неимоверным трудом подавила бешеное желание схватить этого человека за рукав, умоляя остаться… Бог знает, как бы ее понял этот замученный работой (сейчас, в электрическом свете, она заметила сеть красных прожилок на белках его глаз) толстый человек, но в ее желании была только жажда задержать в его лице четкий план действий, иллюзию деятельности… Надежду на благополучный исход.

Марина нервно поежилась, поворачивая ключ в замке. Ее снова сильно трясло, и на кухне она, задержав дыхание, залпом выпила добрые полстакана подаренного кем-то коньяка, одним глотком, как выпивают гадкое, но необходимое лекарство. По желудку разлилось приятное тепло, в котором, словно медленно занимающаяся гроза, клубилась нарастающая истерика… И, чтобы задушить ее на корню, Марина, не мешкая, налила еще и выпила так же, залпом.

На мгновение она задумалась о том, не последовать ли совету следователя, но потом представила, как подруги с сочувственным кудахтаньем и глазами, поблескивающими от жадного любопытства, вваливаются в квартиру с текилой наперевес, и содрогнулась. Позвонить тете Максима? Марина смутно понимала, что должна сообщить ей о пропаже внучатой племянницы раньше, чем это сделают казенные голоса, но не могла собраться с духом. Еще не теперь.