Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

— Ну, не называй меня, пожалуйста, дочкой!

— Ну, прости, прости, прости — забыл, — Архип скорчил виноватую рожицу. — Прости, Зайчонок, больше не буду.

— Другое дело. Рассказывай про парашюты.

— Тебе интересно?

— Интересно.

— Врешь?

— Нет. Правда, интересно.

— Сама-то прыгала?

— Я что — больная, что ли?

— Больных не пускают прыгать.

— Не прыгала. И не собираюсь.

— Как сказать? Не зарекайся. Я тоже не собирался. А прыгнул.

— Сравнил.

— Ты, почему такая злая-то сегодня? Тебе не нравится, что мы едем отдыхать.

— Я не злая, — Юлька сняла солнцезащитные очки, повернулась к Архипу, приподнялась и поцеловала его в щеку, — просто, мне не нравится, когда ты меня дочкой называешь. Папаша, тоже мне. Извини, что перебила. Расскажи про прыжки, я больше не буду.

И она скорчила такую же рожицу, как он минутой назад.

— Вот чучундра! — Архип покачал головой, подняв брови и глаза к небесам. Потом улыбнулся и хмыкнул. — Понарожают же?!

— Ну, пожаааааалуйста! — она походила на маленькую девочку, которая просит у мамы в магазине нечто в яркой обвертке, не понимая, что это так теперь упаковывают презервативы.

— Хорошо, слушай! — Архип сделал лицо, как будто хотел поведать страшную тайну. — Дело как было: идем мы, значит, — я, Зёга, Руба, Кенар, Бардас, Зевельд, Вильдан, Сорока старший, Сорока младший….

— У-у, — она шлепнула его ладошкой по плечу, — правда, не прикалывайся. Ну, расскажи.

Архип сделал музыку ещё тише, что бы та только шёпотом шла из динамиков.

Потер пальцами левой руки лоб над бровями.

Опять закурил, явно, вспоминая что-то.

— С Пахой Скороходовым мы здесь прыгали, Царствие ему Небесное.

Юля повернулась к Архипу:

— Он разбился?

— Разбился, но не здесь. Что за фигня? Про кого не начни рассказывать — почти все покойники! Ну, ладно, вспомнили Паху, приедем — помянем.

Архип сбил пепел в окно. Но пепел залетел в салон. Не обращая на это внимание, Архип продолжил:

— Все его Сёмой звали. Он был на десять лет меня моложе, но он был руководитель одного приличного холдинга, а я при нем исполнял обязанности финансового директора. Но дело не в этом. Дело в том, что так называемая корпоративная культура, которая в этом холдинге была более чем развита, потому что пацаны были все молодые, получили современное образование, продвинутые и креативные и прочая фигня, а значит, на всю катушку пользовались приемами американских психологов, и устраивали всякие корпоративные вечеринки, выезды, учебы, семинары, соревнования и состязания, и прочее, прочее, прочая. Хуетень! Сейчас так модно. Так вот, эта самая корпоративная долбанная культура, загнала нас человек тридцать ранним октябрьским, но теплым, утром на этот аэродром. Типа, надо прыгнуть всем, чтобы «наше братство» ещё более окрепло. Ну, пацаны продвинутые-сдвинутые — денег море, спортивные все, тачки крутые, яркие бабы, всё в жизни получается, деньги в Швейцарских банках…. Им делать-то нехер было, вот и прыгали…. Допрыгались. Ну, ладно… Сёма меня до этого ещё спрашивает:

— Поедешь прыгать?

— Поеду, конечно, — отвечаю я, чтобы он не думал, что его финансовый директор лох какой-то. Я прыгать, честно говоря, не хотел.

— Отлично! — говорит он. — Ты уже прыгал с парашюта?

— Прыгал, — отвечаю (вру) я. — А ты?

— Я тоже один раз прыгал.

Они пару недель назад ездили, прыгнули разок небольшой компанией, и их зацепило — решили всех спустить с самолета.

У нас Сёмой какое-то негласное соревнование всё время было. Если я что-то делаю лучше, он прёт, как бык, чтобы обогнать и перегнать. В караоке, допустим, по пьянке, я спел на сто баллов, Сёма глотку порвет, но дважды споет на сто баллов. И так у него с каждым, я подозреваю, было. После, уже на учебе на этих долбанных финансовых бакалавров, я узнал, что у них это заточка такая: «Я — лидер!» Лидер должен быть лидером во всём! Вот Сёма и гнал по полной программе, обгонял всех. Воплощал в жизнь полученные знания и мотивации долбанные, эти американские продвинутые подходы к руководству. Эх, Сёма, Сёма, прожил бы ещё лет, эдак, десять, понял бы, как всё это тогда выглядело глупо! Не лидером надо быть, а индивидуальностью. Эх, Паха, Паха!

Архип резко выкинул окурок в окно.

— Ну вот, приехали мы на эту поляну, — Архип махнул большим пальцем назад (поле они уже проскочили), — заплатили за прыжок, подписали всякие бумаги, нам выдали страховку, ну, всякая такая белиберда перед прыжком. Сёма говорит: