Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

— Нехер по столам лазить!

А потом Гоша первый раз в жизни поехал на подледный лов на Байкал. В «ПАЗике», рыбаки нажрались. Гоша, естественно, тоже — он очень любил выпить. А когда лед провалился под автобусом, все успели вылезти через форточки, а Гоша со своим протезом застрял. Его выловили позже, подняв вместе с автобусом. Вот так первая рыбалка для него и закончилась. Грех сказать, но мы смеялись, представляя, как Гоша не может вылезти из окна, прости ещё раз меня, Господи.

Контра любил орать на весь Бульвар:

— Контры! Гниды! Жабы! — и добавлял каскад смачных выражений, которые я, из этических соображений, привести здесь не могу, хотя и не ханжа вовсе, и иной раз могу сматериться. Но то, как матерился Контра, мне не передать. Этим он и запомнился навеки — здоровый, как грузчик, кем он, собственно, и был. Говорят, таскал на себе рояли со смачным матом вперемешку с обязательным криком: «Контры!» И всегда пьяный.

Коля Середовский — вот уж чудо природы, загадка для психиатров и материал для диссертации психологов. Человек, не знающий запретов и преград, не понимающий значения слова «нельзя», наверное, человек будущего, который должен был родиться при коммунизме, где каждому по потребностям, а от каждого по способностям. Способности его были беспредельны, в любом смысле этого слова. Своими выходками он веселил всех, кто был старше и здоровее, и пугал тех, кто младше и трусливее. Образование — первая четверть средней школы и пара недель перед новым годом во второй четверти. Говорят, что его из школы выгнали за то, что он решил покурить на уроке. Представляете, в первом классе мальчик решил покурить — не дотерпел до перемены. Затолкал голову в парту и принялся курить. Учительница, почуяв или увидев дым, хотела выгнать его из класса, но не тут-то было: тупая голова застряла. Пришлось вызывать трудовика, распиливать парту, освобождать Колю. Всё — школа закончилась. Так он всю жизнь и не умел писать. Зато деньги считать научился. Шкодил, гаденыш, пакостил и воровал без удержу. Где что случилось — там и Коля Середа. И горел он, и тонул, и на мотоцикле лоб в лоб столкнулся с тачкой, разорвав себе пузо рулем — на нём живого места не было от шрамов, ожогов и наколок. У него даже пупа не было — сплошной шрам на животе. Если учесть, что он был маленький, писклявый и абсолютно безбашенный, то его все гоняли и частенько били, а он убегал и звал на помощь маму, зятя, Витьку и обеих сестер — Людку и Ольгу. В восемнадцать лет, выйдя из тюрьмы, он оказался двухметровым гигантом, но склад характера не изменился, и местные жители стали с большей опаской к нему относиться, а его шалости уже ему с рук не сходили, поэтому из тюрьмы он не выводился. Ходили слухи, что он там подрабатывал на красноперых, но точно я этого утверждать не могу. Теперь Бог ему судья — в тридцать три года Всевышний призвал этого человека к себе. Так, мир праху твоему, Коля Серепис.

Ещё был (и есть) Славка Говорков. Или, как сам он себя называл и хотел, чтоб так называли другие, «Говорок». Говорок в то время был нападающим «Локомотива» по хоккею с мячом. Звезда Иркутского хоккея. Он мог бы играть в сборной Союза, с его-то данными, рывком и ударами левши, но не играл по причине ранней, случайной судимости. А за это его не выпускали за рубеж и в сборную, естественно, не брали. Но он не отчаивался, продолжал радовать местную публику и нас, пацанов, во дворе. У него был талант тренера, детского тренера, и он его оттачивал на нас. Вот и сейчас, прошло тридцать лет, я сижу, печатаю, а Славкин голос доносится с корда — он там пацанов гоняет в хоккей. Вместе с ними заливает коробку, тренирует их, и мальчишки его каждый год привозят кубки и медали приличных достоинств. Они его тоже боготворят, как мы тридцать лет назад. Называют его «Дядя Слава».

Кондуктор был. Элегантный, всегда «не по нашему» одевающийся дядька. Лысый, в клетчатых брюках, в, немыслимого покроя, пиджаках, в каком-то полукруглом картузе, в необычных ботинках. Где он брал такую одежду? Специально захочешь — не найдешь. Я считал его всегда немцем. У него была очень красивая жена. Гораздо моложе него. Что она в нем нашла, кроме клетчатых брюк, не ясно? Но они жили вместе. Почему он назывался кондуктор? Да потому что как-то осенью в трамвае мы увидели его за этим делом: он продавал билеты в обрезанных по пальцам перчатках. Мало того и так экстравагантный вид, так ещё и эти перчатки. Всё! Он стал кондуктором.

Старшина милиционер с пышными усами, как у служителей Скотлнд Ярда. Ночью с фонариком появиться в самом не нужном месте: