Лариса Порхун - Счастливая Женька. Начало

–Боже мой, как вырос наш Альберт! Уже семь месяцев? – разглаживая малышу, завивающиеся кольца белокурых волос, спросила Людмила.

–Так точно, уже семь, – отрапортовала Женя, – Как раз сегодня!

Уже вернулась из школы Аня. Людмила, покачивая головой, разглядывала её с нескрываемым восхищением. – А дочка, значит, в пятом классе уже, – больше для себя, констатировала Людмила. Аня, ещё не успев переодеться, стояла в белой, нарядной кофточке итёмно-синей юбке. Дваволнистых каштановых хвоста на голове, были перехвачены шелковымибантами. В настоящий момент её иссиня-бирюзовые глаза из-подтемных, длинных ресниц, взирали на мир уверенно и спокойно.

–И-и-и… снова правильный ответ, – рассмеялась Женя. Людмила, окончив раздачу подарков, глянула на Женю:

–Знаешь, Женечка, ты все-таки невероятно счастливая! Ты просто светишься вся! Молодой любящий супруг, этот чудесный карапуз, и дочь просто настоящая красавица, – не выдержала Людмила. Но до сих пор я была уверена, что у неё тёмно-голубые глаза – глядя вслед девочке, проговорила Люда. Женя привычно кивнула головой, – Да, да, когда ты видела её в прошлый раз, возможно так оно и было. Видишь ли, её глаза довольно часто меняют цвет, но не кардинально, нет, в основном, это сине-зелено-голубая тема. Такая интересная особенность, у Аннушки глаза-хамелеоны. Они меняют цвет в зависимости от настроения, состояния здоровья, даже освещения. Людмила восхищенно присвистнула, – Поразительно, разве такое возможно? Я слышала, что только у новорожденных меняется со временем цвет глаз. Женя, ставя на плиту чайник, улыбнулась, – Ну, как видишь не только у них. Например, Альберт родился голубоглазым, таковым и остаётся уже семь месяцев. А у моей сестры Шуры, дочка родилась голубоглазая, а через пару недель цвет глаз сталкарим. И так уже два с половиной года. Ну, а Аннушка у нас своего рода уникум. В Москве к ней даже специалисты-офтальмологи приезжали несколько раз. Наблюдали Анечку, делали снимки её глаз, приглашали к ним в институт. Для более, так сказать, глубокого изучения. Да только я отказалась от экспериментов над своим ребенком. Она вам, что, говорю, мышь лабораторная?

Поговорили о текущих делах. Женя рассказала, что три дня в неделю работает у той же Ирины. В эти дни с ребенком сидит её мама, Зинаида Евгеньевна. Людмила с удивлением вскинула на собеседницу глаза. Женя кивнула, – Да, ты знаешь, хоть тяжело и болезненно, но понемногу стали общаться, – Женя налила Людмиле чай, и усадила малыша в высокий детский стул, чтобы покормить. – Смерть Димы еёочень подкосила, – рассказывала Женя, – Появились болячки, которых в жизни не было, кочевала из одной больницы, в другую. Хуже всего было, что,похоже, она и не собиралась выздоравливать. Пряталась в болезнь, как в скорлупу, никого не хотела видеть. Меня, разумеется, больше, чем всех остальных.Гарику, спасибо, он её навещал. А я умыла руки, в том смысле, что не хочешь, будь по-твоему! Бегать и просить не стану. Абсолютно искренне была уверена, что я самая пострадавшая в этой трагедии с Димой. А то, что бабушка потеряла любимого внука, младшая сестра единственного брата, а новорожденный родного отца, – об этом я не задумывалась. А Лёня, его отец? Ты видела его на похоронах, он ведь тоже потерял сына. Людмила наблюдала, как Женя, воспользовавшись тем, что малыш занят изучением расписного деревянного блюдца, засовывала ему в рот следующую ложку овощного пюре.

–Ты знаешь, мама ведь Гарика вначале прогоняла, – продолжала Женя, – Как только не называла его и меня … Но он выдержал, с Божьей помощью, не иначе… Через какое-то время гнать перестала, но, тем не менее, не разговаривала. Гарик продолжал в том же духе, ходил в магазин, в аптеку. И все ей рассказывал, о малыше, об Ане, обо мне. Иногда он привозил её к нам.Вот так постепенно и осторожно начали разговаривать друг с другом. Когда мне удалось договориться насчет подработки, и я стала искать няню, она возмутилась. Я поняла, что мама возвращается, когда она перестала быть равнодушной. Когда она выговаривала мне, что я напрасно списываю её, приглашая чужих людей к младенцу, я едва не заплакала от радости и облегчения. Презрение и безразличие, надеюсь, ушли. И остались в прошлом, так же, как и больницы. Людмила смотрела на эту маленькую женщину и не узнавала её:

–Женя, а как же ты смогла вернуться к работе, ведь насколько я знаю… Женя рассмеялась и малыш засмеялся вместе с ней, отчаянно колотя по столешнице несчастным блюдцем, – Меня оттуда выставили, это ты хотела спросить? Людмила замялась, – Я имела в виду, что… Женя, всё ещё улыбаясь, накрыла её руку своей, – Да нормально все, Люд…Я имею в виду, какая разница, уволили меня по статье, или это я написала заявление, – Женя умыла ребенка, и глядя на Людмилу, присела с ним к столу, – Ушла я по собственному желанию, – продолжала она, – Или просто не вышла, так как снова отправилась в запой. В моем случае, это не важно. Результат всегда один и тот же: через какое-то время приходится все начинать сначала. Исправлять все то, что наворотила за это время, понимаешь? Искать новую работу, восстанавливать отношения, зарабатывать деньги. Я называю это зализывать раны. До следующего раза. Пока хватает сил. У меня их уже оставалось совсем немного. По этой причине я и оказалась в сообществе.