Адель - Хрущёвка

Инга поднялась с кушетки, силой оторвала тело от худой обивки, и ощутила, как по бледной спине пробежала сотня другая мурашек. Поясница изнывала от боли, мышцы онемели, сделались ватными и рука, часами подпиравшая голову, напрочь отсохла. Инга приступила к минутной гимнастике и обеими ногами встала на ворсистый ковёр. Она прыгала на месте, разминала шею, работала кулачками, воспалённые суставы, то и дело хрустели буквально от каждого телодвижения. Инга покончила с гимнастикой, накинула на плечи куртку и оставила квартиру художника.

***

На пороге дома Ингу встретила сварливая мать, и вдруг запахло жареным. Не то курица в духовке, разносила благовоние по всей квартире, не то гнев глазах Аниты Павловны норовил испепелить всё живое. И тёплый приём с нотками бытового насилия ей был обеспечен. Не успела Инга разуться, снять куртку и отойти от трудовых будней, как разгневанная мать с ходу прописала родной дочери хлёсткую пощёчину. Инга отпрянула к входной двери и ладонью схватилась за больное место.

–Больно… За что?– горечь обиды ранила Ингу в самое сердце.

–Будешь знать, как родную мать за нос водить. Ты кого во мне увидела!? Глупую простушку!? Деревенщину!? Или тупую малолетку!? Ты всерьёз думаешь, что я не стану навещать родную дочь в гипермаркете, зная, что она там работает. Ты либо тупая, либо скрываешь от меня правду. И поскольку я твоя мать, то в твоих жилах течёт моя кровь. И думается мне, что ты сикильдявка нагло врёшь мне прямо в глаза. А ну выкладывай всё, как есть, иначе я возьму отцовский ремень, и тебе мало не покажется. Всю дурь из тебя выбью.

–Не надо мама…– жалостливо простонала Инга.

–Не мамкай мне тут! Дрянь мелкая.– чаша терпения с минуты на минуту лопнет и Анита Павловна пустит в ход кулаки, либо на крайний случай, прибегнет к отцовскому ремню, если же Ингу вдруг решит умолчать о самом главном – откуда она берёт деньги.– Признайся, что ты связалась с дурной кампанией! Не заставляй родную мать нервничать!

–Я не связалась с плохой кампанией. Напротив, я вожусь лишь с культурными людьми. Вот, например, недавно, я познакомилась с художником, и теперь мы с ним, как говорится, не разлей вода.– Инга пыталась упорно донести до матери всю правду.

–Тогда откуда у тебя кошелёк набитый деньгами! Я была сегодня в гипермаркете и битый час искала тебя, то здесь, то там. И никто! Абсолютно! Ингу Бледных в глаза не видел! Я как дура, спорила с директором магазина. Устроила скандал на весь гипермаркет и что в итоге! Сучий охранник выставил меня на улицу.– Анита Павловна, для пущей убедительности искусно махала обеими руками, точно пылкий итальянец показывал туристу дорогу.

–Хорошо! Так уж и быть! Признаюсь. Я не работаю в гипермаркете…

–Тогда откуда у тебя столько денег?

–Я работаю натурщицей, у одного художника… Он пишет с меня картины.– гордо заявила Инга. Она ждала, что мать проявит куда больше милосердия и похвалит уставшую дочь за чрезмерные потуги приобщиться к искусству.

–Ах ты потаскуха малолетняя! Телом торгуешь! Грудь напоказ старым пердунам выставляешь!– Анита Павловна пустила в ход кулаки и принялась колотить дочь металлической вешалкой.– Воспитывала дочь, а выросла проститутка! И как тебе стыдно…

–Успокойся! Ненормальная! Я догола ни перед кем, не раздевалась. У меня парень есть. Он художником работает. Востребованным!– ответила Инга, и на душе вдруг стало спокойно.– Он меня любит и в обиду не даст.

–Что ещё за художник? Откуда он родом? Иностранец? Надеюсь правильной национальности.– что-что, а ненависти к южным народам у Аниты Павловны не занимать.

–Он обычный художник. Славянской внешности. И вообще, какая, в конце концов, разница, откуда он родом. Главное, что человек хороший.– недоумевала Инга.

–Большая! Все не русские, спят и видят, как бы наших баб окучить. Сперва обрюхатят наивную девку, а потом сбегут к себе на родину. И кому она с ребёнком нужна будет?! Так что не думай привести домой не русского. Я хочу белых детей, а не помесь чёрного и белого. Вот пускай едут к себе на родину, там и заводят семьи. А здесь им делать нечего. Тут и своих дибилов, пруд пруди!– продолжала мать.

–Он русский с головы до пят. И пишет картины! Он востребован, как художник.– гордилась Инга вымышленным парнем.

–Иди сюда… Обниму.– столь внезапная новость растопил лёд на сердце матери, и она стиснула Ингу в любовных объятьях. Анита Павловна развела сырость на щеках и была несказанно рада тому, что дочь наконец-то встретила любимого человека. И не абы кого, а художника.