Фрэнсис Ча - Будь у меня твое лицо

Знаю, незачем вырисовывать такие детали, это же всего-навсего набросок, но ничего не могу с собой поделать. Раньше я всегда так и поступала – сначала прорабатывала эскиз и только потом создавала на его основе картину или скульптуру, но в последнее время так не работаю. Меня раздражает и вместе с тем радует прорисовка деталей карандашом, параллельно я думаю о масляных красках. Цветы нужно выполнить в пепельно-розовом цвете. Или лучше в коралловом? Стоит ли рисовать бабочку? А может, двух? Должны ли они превратиться обратно в угрей и лечь ко мне в постель?

Я даже не замечаю, как потерялась во времени. Подняв глаза, вижу Кьюри – она, стоя на пороге комнаты, смотрит на меня. Ее голова склонена набок – как и всегда, когда она достаточно пьяна, чтобы сказать мне какую-нибудь очередную гадость, но не настолько, чтобы пойти спать. Я вздыхаю. Возможно, больше поработать мне сегодня не удастся – ну и хорошо.

– Знаешь, о чем я думаю, глядя на тебя? – говорит Кьюри, резко наклоняя голову в противоположную сторону. Я прямо чую разносящиеся от нее пары алкоголя.

– О чем? И тебе привет.

– Вот бы и у меня был талант, который бы помог мне найти предназначение в жизни, – выдает она. Голос звучит обиженно. – Чтобы другого выбора и не оставалось. Выбора заниматься чем-то еще. – Она намекает, что мне везет, а ней нет.

– Искусство тебя не прокормит, – возмущенно отвечаю я. – Многие люди в миллион раз талантливее меня, но не могут найти работу или продать свои картины. Кто знает, что меня ждет, когда закончится стипендия?

Творческая карьера – она ведь словно ускользающий призрак. В Нью-Йорке мне снова и снова твердили, что нужно стать частью художественного сообщества, – и не только ради взаимоподдержки, вдохновения и прочих прекрасных вещей, но и чтобы обзавестись связями и не остаться без работы. Никакой разницы с официантками, стремящимися устроиться в лучшие рестораны. Даже подать заявку на нынешнюю стипендию меня заставила Руби – за несколько месяцев до своего самоубийства.

Я знаю, что Кьюри завидует мне – или что-то в этом роде. Все наши разговоры рано или поздно сводятся к одному. Всему виной то, о чем я уже говорила, – ее навязчивая установка «Я – жертва, а все остальные родились под счастливой звездой».

– Что ж, значит, ты очень умная, раз так далеко зашла. – Я буквально слышу зависть в ее голосе. – И такая хитрая… все пробираешься и пробираешься каким-то образом к вершинам.

Фраза выводит меня так, что даже щеки начинают гореть. Обычно я как-то отмахиваюсь от всех подобных ремарок Кьюри, перевариваю и вещи пострашнее этой. Но сейчас, возможно, я просто голодна. Или злюсь, потому что Ханбин не захотел провести со мной вечер.

– Почему тебе нужно все выставлять в таком свете? – спрашиваю я. – Ты пытаешься поругаться со мной? Думаешь, что я мало работаю? Что не боюсь потерять все в одну секунду?

– А почему ты так остро реагируешь? – Похоже, она искренне удивлена. – Я просто хочу сказать, что завидую тебе! Это же льстит! Ощути себя счастливицей!

Видя, что она сворачивает наступление, я тоже успокаиваюсь и говорю:

– Прости. Наверное, я сегодня не в настроении. Не бери в голову.

– Почему? Из-за работы? – Тут же Кьюри уверенно добавляет: – Нет, из-за Ханбина, ведь так?

Я качаю головой в надежде, что она уйдет, и опускаю взгляд на набросок. Но когда я снова поднимаю глаза, Кьюри выглядит такой встревоженной, что я тронута до глубины души. Неважно, в чем и насколько она заблуждается, – она, по крайней мере, мне друг, и она за меня переживает. А это такая редкость… Именно поэтому я и не могу прямо сейчас создать серию работ, посвященных Кьюри.

Но для нее я бы выбрала образ кисэн [34] В Корее куртизанки, обученные музыке, танцам, пению, поэзии, поддержанию разговора – всему, что было необходимо для развлечения мужчин из высших слоев общества. Первый слог означает «артистка, певичка», второй – «жизнь». . Возможно, я изображу Кьюри в виде призрака с красными глазами, с изогнутой спиной, со шприцами, вонзающимися в лицо и запястья. Одета она будет в ханбок [35] Историческая корейская одежда, состоящая из двух частей, без карманов или пуговиц. Шилась из ярких тканей, застегивалась при помощи лент, поясов или шнурков. кисэн. Нужно будет изучить, как он выглядит; какие цвета они использовали, чтобы соблазнить мужчин несколько веков назад. Серия про кисэн-призрака. Я смотрю на Кьюри, представляя ее персонажем моих работ, и она, резко отшатнувшись, спрашивает: