Геннадий Карпов - Б-1, Б-2, Б-3 [неженский нероман]

– Уютненько устроилась! – пошутил я.

Хозяйка села на табуретку у монитора и указала мне на кресло:

– Садись! Сейчас будем пить кофе и читать твои стихи. Свои я читать передумала. Может когда-нибудь позже.

Я кивнул головой и мельком глянул на Т-9. Короткая стрижка, очки, сутулится. Не толстая, не худая. Не красавица, не чудовище. Ничем не пахнет. Глазки слегка подведены. Официальный брючный костюм, в котором завтра утром пойдёт на работу. Морщит под очками нос. Классический синий чулок. Мимо тысячи таких пройдёшь на улице – и вечером скажешь себе: «Город нынче на удивление пуст! Куда все бабы подевались?» По виду – обычная учительница, которая всю жизнь жила правильно, но, разменяв четвёртый десяток, вдруг поняла, что что-то в жизни идёт не так. А у тех, кто жили с её точки зрения неправильно – так! Но что менять – не очень понятно. Жизнь худо-бедно течёт. Оклад, уважение на работе, своя жилплощадь. Вроде жить можно, но временами становится скучновато. Огромный внутренний мир остаётся неоцененным и по большому счёту никому не нужным. Студенты приходят и уходят, сдают зачёты и экзамены, иногда даже строят глазки и пишут романтические сообщения. На корпоративах выпивается традиционный бокал шампанского, дарится воз цветов, оплачивается длинный бестолковый отпуск. Новый год – с мамой, в выходные – одна или с коллегой по работе, таким же синим застиранным чулком. В глубине души кто-то иногда говорит: «И это всё?» И приходится признать, что одиночество затянулось. Ещё лет десять такой жизни – и точно будет всё. Незалеченная травма от смерти любимого человека будет, видимо, болеть до скончания века. Каждого нового сравнивать с ним и понимать: нет, не то! Опять не то! Того уже не будет, а улыбаться нелюбимому сквозь слёзы и изображать какие-то чувства – не очень получается. Небогатый выбор между одиночеством и пыткой.

Мы попили кофе и поговорили за жизнь. До моих стихов дело тоже не дошло. Она мне рассказывала о перестановках в сборной Германии перед грядущим чемпионатом и категорически заявляла, что немецкую оборону португальцы не пройдут, а вот у Испании шансы есть. Она перечислила мне всё аргентинское нападение и доверительно сообщила, что там такие мальчики подобрались – грех такое зрелище женщинам пропустить. Хотя она всегда была поклонницей Дасаева и Гойкоэчеа, а большинство женщин предпочитают Зидана и Чилаверта. Последний хоть и вратарь, но голы со штрафных забивает лучше любого нападающего. И ещё он такой большой, волосатый. И у него такие большие сильные руки! Так что она и тут – белая ворона, но изменять Дасаеву с Чилавертом не хочет. Бэкхэм? Слизняк, а не мужик! Говорить не о чем!

Я никогда не был поклонником футбола, хотя чемпионаты мира старался смотреть. И для меня явилось откровением – как женщины смотрят футбол! С какой точки зрения! Просто я никогда не задумывался над таким простым фактом, что не только мужики смотрят на то, как красотки по подиуму дефилируют, но и женщины смотрят тот же бокс или плавание не как мужчины! У них, оказывается, тоже фантазия работает!

Потом мы плавно переключились на гонки «Формулы один». Я, сам не зная почему, болел за «Williams». Она – за «Ferrari». В доказательство она показала мне красную модель болида в масштабе один к сорока трём, в котором всё было как в настоящем авто. Не хватало только лиллипутика за рулём. Погоревали над погибшим Айртоном Сенной и сравнили современные болиды с довоенными. В конце беседы высокие стороны затронули темы внешней и внутренней политики и экономики. Она сообщила, что учится зарабатывать на акциях и каких-то ПИФах и долго мне рассказывала о преимуществах голубых фишек перед индексом ММВБ. Это была первая женщина в моей жизни, которая доходчиво доводила до меня какую-то сложную информацию, а не задавала вопросы и не предлагала ещё кусочек, иначе ради чего стряпала. Тем более что она ничего и не стряпала: мы пили кофе с принесённым мной вафельным тортом. Она знала много такого, чего я не знал и что мне действительно было интересно и познавательно. Хотя настойчивость, с какой она пыталась обратить меня в акционера, тут же вызвало во мне отторжение. Многое из того, что она рассказала, я с первого раза не понял, и она, как истинный преподаватель, терпеливо пообещала позже повторить и показать на примерах, что такое японские свечки и как рассчитать доходность того или иного пакета.

Мы болтали без умолка часа три. Мне кажется, мы ловили кайф не столько от темы, сколько от изящества словесных оборотов. Культура речи у неё, филолога и переводчика, была безупречна. Я тоже старался не мямлить и обходиться без солдатского юмора, и, клянусь, мы проговорили бы ещё столько же, но она вдруг посмотрела на часы. Потом резко встала, одёрнула кофту и строго сообщила: