Геннадий Карпов - Б-1, Б-2, Б-3 [неженский нероман]

Она прижималась лицом к холодному стеклу окна, смотрела на закатную церковь и только шептала изредка:

– Прости… прости…

Она уехала назавтра в пять утра. Провожать её я не пошёл. Вообще прощаться не умею и не люблю. Попили кофе. Посидели молча, зажав эмоции в кулаки. Обнялись на десять секунд.

– Удачи! Не скучай!

– И тебе не кашлять! Спасибо за всё!

Она ушла твёрдой походкой. Я слышал, как по длинному коридору разлетается шорох её шагов. Всё тише, всё дальше. Потом хлопнула дверь в подъезде и наступила такая тишина, какую я слышал только в глубине заброшенной штольни в горах Кузнецкого Алатау: километр гранита над головой и никаких форм жизни. Звук захлопнувшейся двери был похож на выстрел. Снайпер выстрелил в меня. И попал. Я сполз спиной по дверному косяку на пол, закрыл лицо руками и умер.

Так что на её «Lexus-е» я не то что не прокатился – я его даже не увидел. Позднее мы обменялись несколькими эсэмэсками. В первой она написала, что старше меня почти на год. В последней я прочитал:

Она отовсюду удалила свои страницы и попросила нигде и никогда не выставлять её фото. Я пообещал не портить ей карьеру. Ещё она попросила больше не звонить и не писать, потому что резать по живому – больно, но быстрее зарастает, чем регулярно ковырять старую болячку. И я заткнулся навсегда. Она – мужественная женщина и в прошлой жизни тоже, видимо, была самураем. А перед новым годом мне пришла посылка без точного обратного адреса. В посылке лежал деревянный волк, стоящий на камне и тоскливо воющий на Луну.

* * *

– Извини, но мне пора! Девушка, обсчитайте нас пожалуйста!

Рыжая замерла над фотоаппаратом и вдруг вся как-то сникла. Я рассчитался с официанткой, пожелал рыжей удачно реализовать неликвиды и съездить за хорошими фотографиями. Из той словно выпустили часть воздуха. Она погасла и просто смотрела в чашку перед собой. Даже волосы в неверном свете блядских лампочек казались не рыжими, а какими-то пепельными. Я прекрасно её понимал. Только помочь не мог ничем. Вернее, не хотел. В душе не трепыхнулось ничего, даже отдалённо похожего на жалость. «Нас не надо жалеть! Ведь и мы никого не жалеем…»

– Там дождь. Как же ты без зонтика? У меня есть зонтик! Давай я тебя провожу! – подскочила она, когда я уже двигался на выход.

Ночь съела город без остатка. На остановке парили над водой три нетрезвых человеческих силуэта. Дождь шёл слабее, выдыхаясь, но повсюду неслись бурные мутные потоки. Мы с рыжей шли прямо по тёплым лужам. Тротуар под ногами, покрытый слоем воды, дрожал в свете уличных фонарей. Повсюду журчало и капало. Лица её видно не было, и смутное пятно на фоне чёрного зонта мне вдруг показалось не таким уж чужим и противным. Хоть кто-то знакомый в полном мраке! Одно слово, один жест – и расставаться не придётся! А что если…

Хорошо, что быстро подошёл автобус, а то моё внутреннее душевное равновесие под ночным дождём стало расклеиваться и протекать.

– Я как прилечу – скину тебе пару фоток! Оценишь? Ну и про ванну там подумай! – почти бодро воскликнула она и почти улыбнулась.

– Кидай! Подумаю! – крикнул я уже из автобуса.

Двери, смазанные дождём, тихо закрылись, рыжее пятно тут же пропало за чёрным мокрым стеклом. Она ничего не скинула. Может, тоже поняла, что по живому резать – быстрее заживает, а, скорее всего, чмо из чата номер пять или десять оказался менее разборчивым и закомплексованным, чем я? Не у всех же бывают в жизни такие две недели на небе, после которых больно падаешь на землю, и всё, что тебе потом остаётся – смотреть вверх.

* * *

Через пару дней после того, как Р-7 исчезла из моей жизни, тишина стала непереносимой. Я пил, ел, ходил на работу, общался с какими-то людьми, но в голове стояла полная тишина, как после взрыва фугаса в метре от твоего окопа. Я постарался не резать руки по старой привычке и не уходить в запой. Потом нашёл на полу подъезда рекламную газетёнку, открыл последнюю страницу и набрал первый попавшийся номер.

– Агентство «Клеопатра» слушает!

Предельно эротичный голос не оставлял сомнений в том, что выбор девочек невелик, товар залежалый и рассчитан на обслуживание нетребовательных к красоте пролетарских окраин.

– Мне какую-нибудь даму на часик. Только не толстую! – вежливо попросил я.

На том конце вышла заминка. Трубку прикрыли ладонью и начали обсуждать детали. Через двадцать пять секунд, когда я уже искал глазами телефон конкурирующей организации под названием «Ариадна», из трубки донеслось: