Наталья Литтера - (С)нежные дни [litres]

– Михаил, отпусти женщину! Мы предлагаем тебе обмен, – доносилось в громкоговоритель.

– Я жду Марину! И два миллиона! – крикнул он в ответ, а потом обратился к парню: – На колени! Считаю до трех.

– Меня Петя зовут, – сказал парень.

– Мне до фени, как тебя зовут.

– Я пришел сюда купить букет для девушки.

– Ты тупой, я не понял?

Но Петя не был тупым. Он знал, что у него сейчас есть отличный шанс уйти отсюда. Всего лишь опуститься на колени, сказать фразу про Марину – и все! Но знал он также и то, что в этом случае оставляет беззащитную женщину наедине с психопатом. И этот психопат сделает с ней все, что угодно. Петя понял, что поступить так не сможет. Не потому что герой, а потому что потом он сам себе объяснить не сумеет, почему так сделал. А еще сейчас этот с камерой и пистолетом немного расслабился – потерял концентрацию, поэтому, если поймать момент… В переполненном зале такое сделать трудно – непонятно, в кого попадет пуля при неудаче, а в пустом вероятность счастливого исхода выше. Когда-то Петя ходил на самбо.

– Я не тупой, – возразил Петя. – Я просто думаю, что надо бы выбрать букет. Ты же отпустишь меня с букетом?

В глазах Михаила появился интерес. С ним тут еще никто не разговаривал.

– Ну, валяй. Бери самый дорогой. Бесплатно же.

– Как тебе тот с белыми розами?

– Какой?

– Ну вон, видишь, за стеклом?

Михаил повернул голову и на секунду потерял контроль. Этого хватило, чтобы Петя перехватил его руку, вывернул ее, и пистолет вместо выстрела полыхнул вверх пламенем. Зажигалка. Мастерски изготовленная зажигалка. От настоящего оружия не отличить.

– Ах ты, урод! – закричал парень от боли.

У Лары поплыло перед глазами. Она по стенке добралась до стула и села. Все остальное происходило уже где-то совсем далеко. Какие-то крики, люди, сирены, топот шагов…

– Лара, Лара…

Подняла тяжелые веки. Перед ней на корточках сидел Саша. Она хотела к нему потянуться, подалась вперед и поняла, что падает.

Он ее поймал и крепко обнял. Лара. Живая, невредимая. Самая любимая и самая родная.

– Дай сигарету, – прошептала она в ухо, крепко обхватив его за шею.

– Сейчас выйдем на улицу…

Магазин потихоньку возвращался к своей жизни. Полицейские ушли, на улице снова раздался звук мигалок, наверное, увозили арестованного. Девушки-продавцы приводили в порядок торговый зал.

– На улице холодно, – ответила Лара. – У меня пальто в кабинете.

Свиридов попросил одну из девушек принести пальто.

Через несколько минут они вышли. Александр обнимал жену за талию, не давая ей упасть. Шла Лара пошатываясь, а потом, когда они оказались на тротуаре, ее вдруг начала бить дрожь, и Свиридов остановился, обнял жену и крепко прижал ее к себе. Они так и стояли, обнявшись, посреди тротуара. Вокруг снимали оцепление, сматывали полосатые ограждающие ленты. Рядом появился микрофон:

– Только что удалось обезвредить злоумышленника, который захватил магазин и взял в заложники…

– Совесть есть?

Свиридов повернулся в сторону микрофона и так тяжело посмотрел на девушку-репортера, что та прервала свой рассказ на середине. А потом дала знак оператору закончить съемку и пробормотала:

– Простите.

Совесть, наверное, все же была.

Лара начала дышать ровнее, дрожь постепенно исчезала.

– Так ты мне дашь сигарету?

– Нет. Ты же бросаешь курить. Я дам тебе коньяка, пойдем.

Они завернули за угол и вошли в маленький уютный ресторанчик, где порой обедали вместе, если выдавалась такая возможность.

– Две порции коньяка, – сразу заказал Свиридов, и когда на столе появились два бокала, он скомандовал: – Пей.

– Я за рулем.

– Я пришлю водителя.

Лара залпом выпила свой бокал. Александр пододвинул ей второй:

– Это тоже тебе, но под борщ.

Они сидели за дальним столиком в глубине ресторана. Они часто, когда бывали здесь, сидели именно за этим столиком. Только обычно друг напротив друга, а сейчас – рядом. На одном диване. Лара прижималась, время от времени она снова начинала дрожать, и тогда Александр сразу же ее обнимал.

– Давай ты поедешь домой или, если хочешь, со мной в отель. Отдохнешь в номере.

Она отрицательно покачала головой:

– Нет, я вернусь в магазин. Там девочки, я же не могу их бросить.

– Лара, они справятся без тебя, я уверен.

– То есть ты бы свой отель с персоналом бросил, да?

И крыть было нечем. Иногда Свиридов сильно жалел, что в их семье не царит жесткий патриархат, потому что, положа руку на сердце, сейчас ему было плевать и на ее магазин, и на то, работает он или нет. Ему нужна была только Лара. Живая и здоровая Лара. Женщина, без которой он не представлял своей жизни.