Елена Азарова - Завернувшись в теплый плед. Лето

Мои вещи в итоге собирает мама. Но это не значит, что у меня не будет своего багажа. Достаю свою дорожную сумку. У неё жуткая расцветка синяя с бутонами розовых роз. Аккуратно протираю тряпочкой с сумки пыль. Розы становятся ярче. Сколько помню всегда в поездках была у меня эта непонятно откуда взявшаяся, жуткая сумка. Но знаете, мне она всё равно нравится. Ведь если я её достаю, это значит, что я куда-то еду. Хотя, признаюсь, в душе я мечтаю о чемодане. Ну, таком, ярком, пластиковом, как у стюардесс в кино. Но когда ты всего лишь раз в год ездишь к бабушке, то синей сумки с розами вполне достаточно.

В 10 лет содержимое багажа выглядит очень странно. Рядом с косметичкой, где лежит первый блек для губ, колечко, попавшееся в подарок к жвачке, и бесцветный лак для ногтей, можно ещё обнаружить барби со всем её гардеробом, маленькую папку с вырезанными бумажными куклами и мою любимую мягкую игрушку.

Наконец, едем на вокзал! Папа несёт вещи, мама держит меня за руку, пока я верчу головой во все стороны. Столько интересного вокруг! Вон собака через пути побежала, тут рабочий по колёсам стучит молотком, а почему светофор синий? Заходящее солнце золотит ленту железной дороги, приглашая отправиться в путь. Нос улавливает ещё один аромат каникул — вокзальный запах мазута и солярки.

Отправляемся! Так здорово смотреть в окно — как медленно сначала проплывает город, будто прощается с тобой на всё лето. Потом поезд набирает скорость и вот уже знакомые с детства горные пейзажи скрываются из виду, а вместо них мелькают бескрайние долины. Солнце уже совсем низко, пылает над горизонтом ярко-алой звездой. И так хочется остановить движение, выскочить на эти поля и босиком бежать вслед за солнцем, раскинув во все стороны руки и вдыхая полной грудью аромат летних степей.

Ночью сон не идёт. Проворочавшись до утра, на рассвете встаю окончательно. Весь вагон ещё спит. Убаюкивающе дребезжит стакан кем-то недопитого чая в подстаканнике. Только мне не спится. Завернувшись в дорожную, местами дырявую, простынь снова смотрю в окно, на то как просыпается мир. Взгляду предстаёт красавец Дон — над его зеркальной и спокойной гладью стелется туман, стая птиц взлетает из высоких камышей. Небо постепенно светлеет, гаснут последние звёздочки. Скоро и приедем значит. А мне так хочется ещё посидеть вот в этой простыне и ехать дальше, вперёд. И провести в пути ещё день, два, а может и неделю. Ведь мир такой чудесный, такой необъятный и так хочется узнать — а что же там впереди, что дальше? Дальше той станции, на которой тебе выходить.

Никогда не задумывались, почему самые добрые и яркие сказки рассказываются бабушкой в деревне? Там, в городе, у мамы тоже хорошо получается. Но у бабушки как-то по-особенному. Может, потому что спишь ты не в своей комнате на пятом этаже, а в настоящем деревянном доме? Здесь скрипят половицы под мохнатыми ковриками, лёгкий ветерок чуть колышет голубые ситцевые занавески, задувая ночную прохладу сквозь щели старой оконной рамы, что-то таинственно шуршит в тёмных углах. Зажмуриваешь глаза, боишься дышать: «вдруг домовой?», а потом оказывается, что это кошка Сонька ловит мышей. А может быть дело не в доме вовсе, а во времени года? Когда как не летом слушать волшебные истории, наполненные теплом и светом?

Набегаешься весь день на жарком воздухе, накупаешься в речке, наешься спелых ягод прямо с ветки. Всё лицо и плечи уже покрылись россыпью золотистых веснушек, нос обгорел на солнце, пятки чернющие от пыли, а тебе всё равно. Наступает вечер и слышишь как знакомый голос зовёт: «Домо-о-ой!». Прибегаешь, а тебя уже и баня растопленная ждёт, и мыло пахучее с пушистым полотенцем дед протягивает. Пятки обретают свой прежний цвет, волосы распутываются под струями воды. Свежий и чистый садишься ужинать — стакан тёплого молока и кусочек тёплого свежеиспечённого хлеба. Начинает клонить в сон, но как можно спать, не послушав сказку? Забираешься в мягкую постель, бабушка выключает свет. В темноте её почти не видно, только силуэт слегка подсвечивается лунным светом, и звучит её голос — мягкий, убаюкивающий, обволакивающий:

«Однажды, в тёмную-тёмную ночь исчезла с неба Луна. А произошло это вот как. Далеко-далеко, на самом краю Земли, находится деревня звёздных гномиков. Ночью все гномы, как и ты, спят и видят чудесные сны. Но уже на рассвете просыпаются и принимаются за работу — они чинят и чистят звёзды. Ведь все звёздочки, которые мы с тобой видим, находятся далеко в космосе. А там то метеорит пролетит и отломит кусочек звезды, то ураган из космической пыли пронесётся, испачкает всё вокруг и потускнеет звёздное сияние. Вот гномики и работают целый день не покладая рук, чтобы ночью на небе вновь ярко зажглись звёзды. Все они были большие трудяги, но в особенности один старый гном, который работал лучше всех. И звёзды у него блестели ярче остальных, и заплатки он ставил так, что шва ни за что не отыщешь. «Золотые руки!» — говорили другие гномики про него. Руки-то может и впрямь были у него умелые, да только вот характер прескверный. Всегда этот гном был чем-то недовольный, всё ему не нравилось, поэтому его и прозвали — Ворчун. Однажды у Ворчуна выдался очень трудный день — он один отремонтировал целых сто пятьдесят звёздочек! А когда наступила ночь вышел полюбоваться своей работой. Да только в этот момент взошла на небе полная Луна и часть звёзд стало не видно из-за её яркого света. Разозлился Ворчун, ногами затопал: