Юрий Мамлеев - Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

«Так всегда заканчиваются идиллии», — брякнул какой-то старичок, вылезший из кустов. На улице уже творилось полунемыслимое. Демонстрация шла прямо, как будто знала дорогу к идеалу, не сворачивая, грозно неся свое святое «Свобода прежде всего!». Замыкали демонстрацию две женщины с лозунгом: «Свободу демонам и чертям!» Позади шел человек с громкоговорителем, который громогласно и с пафосом озвучивал эту мысль.

Обесившиеся, может быть, волею вселившихся в них чертей, не дергались, не мешали им, а только визжали вокруг то радостными, то угрожающими голосами.

Когда же демонстранты ушли куда-то дальше, в неизвестное, обесившиеся, словно воспрянув, стали не только плясать, но и кусать зады друг у друга, точно зад стал центром их телесного бытия. Так и прыгали они вокруг друг друга, то плача, то рыча. А сыночек милой семейки так и вцепился зубками в нос папаши и словно повис на нем.

Террап был невозмутим и грозил всем расстрелом. Совещался он только с Фурздом в своем тихом обширном кабинете, рядом с любимым бассейном, где плавали рептилии.

Зурдана он чуть-чуть отстранил: слишком радикален и не в ту сторону. С Крамуном Террап настойчиво пытался наладить контакт, взаимодействие, но там молчали. Правитель в конце концов расценил это как ответ. В результате он назначил окончательную решающую встречу с Фурздом, ибо надо было действовать. В конце концов, обеситься могла бы и армия. И что тогда?

Перед тем как принять Фурзда, Террап окунулся в бассейн, похлопал рептилию и прошел в кабинет в халате. С Фурздом можно по-свойски.

Правитель сидел в кресле, и мысли его вертелись вокруг Крамуна. Когда исчез этот русский, Сергей, Фурзд поднял всю полицию, все средства — и не было никаких следов, тени следов. Ясное дело, этот доисторический — в лапах Крамуна. Но ни он, ни Фурзд не имеют власти над Крамуном. Никто не осмелится вторгаться в сферу сокровенного. Суеверия, табу, ужас и конкретное мощное влияние во всех структурах власти ограждали Крамуна от чего-либо. Террап соглашался с неизбежным, но сейчас молчание Крамуна злило его.

«Почему он не хочет помочь, когда страна тонет? — думал Террап. — Увы, сейчас не до лошадок».

Совещание с Фурздом было коротким. Решили, во-первых, стянуть войска, переселить взбесившихся в специальный лагерь недалеко от столицы под предлогом заботы о них. Во-вторых, собрать людей тайных наук, поднять секретные сведения, чтобы попытаться изгнать бесов заклинаниями, магией и такого рода воздействием.

Под конец Террап расспросил Фурзда о характере вселения.

— Он необычен, — ответил Фурзд. — В итоге в одном теле две души, два голоса, два сознания. Обычно эти двое, человеческий и демонический, враждуют друг с другом, но сейчас этого нет. Мы изучали схваченных обесившихся.

— И что же обесившиеся? — задумчиво спросил Террап, вспоминая тем не менее своих лошадок и рептилий.

Террап у Фурзда был как на ладони, и потому Фурзд довольно холодно ответил:

— Эти двое в одном теле в большинстве случаев или сливаются, точно муж и жена, но оба в полном безумии, или черт верховодит до такой степени, что человек становится беспомощным, словно карлик или вошь, попросту как бы исчезает…

— Достаточно, — раздраженно заключил Террап.

Сергей был изъят из комнаты, где за ним наблюдали, и перенесен в другую, напоминающую тюремную камеру где-нибудь на краю света. Он понял, что произошло: в него вселился дьявол конца мира. От кого ждать помощи? Экзорцизм (изгнание бесов) здесь немыслим: нет священников, нет христиан… Да он и в свое время не всегда удавался.

Он стал молиться — дьявол отвечал хохотом. Сознание Сергея не раздвоилось, он оставался собой, но внутри него — чужое существо, чужое сознание, чужая судьба… Зато теперь уже за ним никто не наблюдал.

Первые часы прошли в ужасе, и молитвы были во мраке. Но потом он немного пришел в себя, вера в бессмертие души оставалась в нем непоколебимой.

Слова дьявола, вселившегося в человека, в Сергея, были тихи и беспощадны. Сергей понимал то, о чем кричал, говорил внутри него дьявол, но совершенно не осознавал, как такое понимание приходило, на каком языке все это произносилось. Но передача мысли возникала молниеносно и была, видимо, безошибочной.

Дьявол этот вопил о том, что он не хочет конца этого мира, потому что «Этот мир — наш, этот мир — наш! И мы не хотим его терять!», — этот вопль проходил по всем уголкам Сережиного тела. Потом сыпались проклятия, смысл которых Сергею был непонятен. Он решительно попытался отстраниться, не запечатлевать в своем сознании ни слов дьявола, ни самого его присутствия. Усилием воли не замечать, как будто на самом деле ничего странного и таинственного не происходит, ничего нет, и все… Это ему удавалось, но на мгновения, на минуты… Дьявол выл, торжествовал, рыдал, злобствовал и озарял своим багровым светом всю душу противостоящего ему человека… Впрочем, особого противостояния и не было… или просто так только казалось Сергею. «Зачем, зачем я ему нужен?!» — настойчиво думал он. Порой какая-то сила бросала Сергея с койки на пол, и у него текли слезы, но он упорно продолжал молиться. «Не было священников, не было христиан, но был Христос!»