Лина Сайфер - Театр мыльных пузырей [litres]

– Еще более ужасной, чем ты являешься на самом деле? – спокойно спросила девушка, глядя на Арью.

Та в непонимании уставилась на неё, но в следующую секунду на её лице отразилась неподдельная маска боли и страдания. Слёзы побежали по щекам еще с большей силой.

– Я ненавижу себя, – прошептала девушка, опускаясь на пол и закусывая нижнюю губу, пытаясь подавить всхлипы. – Я ненавижу себя.

– Я знаю, – ответила Руби. – Но, заметь, только ты. Никто больше.

– Я ужасная, – совсем тихо сказала Арья.

– Ты никогда не заставишь меня в это поверить, Говард, – произнесла Руби, выходя из туалета и прикрывая за собой дверь.

Она вернулась к парням, присела на своё место и натянула на лицо улыбку, хоть внутри и была совершенно подавлена. Она только начала замечать, что подруга пришла в норму, восстановилась после срыва, смерти Дэнни, помирилась с братом… Но, как выяснилось, всё было совсем иначе. Арья сорвалась не из-за того, что стала нормально питаться, а из-за того, что так и не научилась этому.

– Какую сигарету подряд курит моя сестра? – пошутил Лео, но Барлоу сказала лишь, что они с Говард заговорились.

Через мгновение к ним подсела Арья, улыбнулась, пытаясь скрыть волосами красноту на щеках, и отправила большой кусок пиццы себе в рот, в упор глядя на Руби.

– Почему ты не пошла в клуб с остальными? – спросил Кейн, садясь в кресло напротив девушки.

– Последний поход в клуб закончился не очень весело, – ухмыльнулась брюнетка, поднимая над головой почти пустую бутылку пива. – Это, между прочим, уже третья.

– Какой кошмар, – протянул парень, сжимая в руках стакан виски. – А у меня пятый.

– Почему ты здесь? – спросила Руби, развалившись на мягком диване в тихом холле дешёвого мотеля.

– Ты против?

– Я этого не сказала.

– Я не знаю, – признался парень, пожимая плечами. – Я не заметил, как пролетел день.

– Я просто спала, смотрела, как Лео ведёт фургон, и подыскивала в справочнике мотель, – усмехнулась девушка.

– Я хотел почитать сейчас, но увидел, что ты здесь.

– Решил составить компанию бедняжке?

– Та еще бедняжка, – ухмыльнулся Кейн, делая глоток.

– Как думаешь, есть смысл читать, зная, что скоро умрёшь? – задумчиво протянула Руби.

Улыбка сошла с лица парня.

– Почему ты так любишь об этом напоминать?

– Чтобы вы примирились с этой мыслью, – вполне серьёзно ответила девушка, проводя рукой по волосам и откидывая их назад. – Вы должны свыкнуться с мыслью, что это неизбежно, и чем раньше, тем лучше.

– Просто ты сама еще не примирилась, – многозначительно двинул бровями Барнс, а затем залпом допил содержимое стакана.

– Мне почему-то кажется, что ты совсем в себе запутался, – прошептала Руби.

– Ты, даже когда пьяная, можешь разумно мыслить? – удивился парень.

– А чёрт его знает, – вяло махнула рукой девушка. – Сейчас расскажу тебе историю.

Кейн улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

– Знаешь, когда я была маленькой, – начала Руби, – мы с мамой часто ездили на такси. И вот однажды я насмотрелась передач, где в такси задают вопросы и можно выиграть большие деньги. Мы ехали в машине час, и весь час я слышала непонятный голос, который что-то говорил водителю по рации. По старой такой рации, специально для таксистов. И я ведь отвечала. Несла какую-то несусветную хрень, но мнила себя величайшим мудрецом. Целый час, представляешь? И когда мы, наконец, приехали, водитель протянул мне шоколадку. Я подумала, что выиграла приз, потому что правильно отвечала на вопросы, но, наверное, он просто счел меня дауном.

– Руби…

– Даже будучи ребенком, я хотела стать хорошим человеком, настоящей личностью, сделать что-то необычайно великое, чтобы мной гордились, восхищались. Но все считали меня дауном.

Девушка допила пиво и поставила пустую бутылку на низкий журнальный столик.

– Так к чему я это? Чем больше стараешься, тем хуже выходит. Правду говорят – дуракам везёт. Они никуда не спешат, не гонятся за счастьем, не суетятся, и всё нужное просто падает им в руки. Почему так не работает с хорошими людьми, Кейн?

– Я не знаю, – пожал плечами он.

– Может, в этом главный закон мироздания? В том, что благодаря боли рождается счастье, несправедливость ведёт к справедливости? Ведь где-то должно быть начало этого всего, – задумалась Руби.

Барнс смотрел на неё не отрываясь.

– Мне всегда казалось, что едва ли найдется в мире человек, настолько противоречивый внутри. Человек, желающий умереть и понимающий, что не достоин смерти. Человек, желающий быть не в порядке и плачущий от душевной боли. Раздирающий лезвием свои руки и ненавидящий себя за шрамы. Я думала, что, если бы отчаяние стало разновидностью искусства, я точно стала бы знаменитой. Как и миллионы людей по всему свету. – Девушка ненадолго замолчала. – Я всегда была так напугана и озадачена в моменты абсолютного счастья. Редкие, но такие яркие. Я постоянно добивала себя мыслью: какую цену мне в итоге за это счастье придётся заплатить? Как будто за счастье нужно что-то отдавать. Кто приучает нас к мысли, что в мире ничего не бывает просто так?