Юрий Поляков - Как блудный муж по грибы ходил

С тех пор Олег Трудович и смирился. Он словно чувствовал себя тайным аристократом, который вынужден скрывать свое происхождение в городе, захваченном торжествующими хамами. И если раньше, общаясь с клиентами, он с трудом удерживал на лице предупредительную улыбку и казнился потом за халдейские поклоны, то теперь, наоборот, стал получать даже какое-то мучительное удовольствие от собственной угодливости, ибо теперь это была никакая не угодливость, а умелая конспирация, требовавшая ума, артистичности, железной воли.

Довольно долго они жили спокойно. И вдруг как-то ночью кто-то свинтил с машин несколько зеркал и спер из салона магнитолу. Произошло все очень быстро: перекусили кабель-воздушку, и свет на площадке вырубился. В темноте воров не заметили. Шедеман Хосруевич устроил страшный разнос и вычел стоимость украденного из зарплат сторожей. Тогда, поразмышляв, Анатолич приволок большой моток кабеля и протянул его к соседнему дому. Но в течение месяца все было спокойно. И вдруг, как раз в их дежурство, снова посреди ночи погас свет. Анатолич выждал несколько минут – мол, пусть увлекутся – и врубил запасной источник: в ярком внезапном свете заметались фигурки в гимнастерках. Они бросились к ограде, но Анатолич выскочил из дежурки, скатился по металлической лестнице и громовым командным голосом рявкнул:

– Отставить! Ко мне! Бегом!

Наверное, человек в армии и в самом деле становится чем-то вроде дистанционно управляемой машины, надо только знать частоту, на которой подаются команды. Анатолич знал. К изумлению Башмакова, давно уже подзабывшего это особое армейское безволие, солдаты остановились и, словно влекомые неведомой силой, побрели к бывшему полковнику.

– Становись! – скомандовал Анатолич, когда бойцы приблизились.

Они покорно построились. Четверо. Даже автоматически разобрались по росту. Анатолич несколько раз прошелся мимо строя, приказал одному застегнуть воротник. Потом отобрал у другого большие садовые ножницы с заизолированными длинными ручками:

– Умельцы! Из автобата?

– Так точно.

– Так я и думал… Олег Трудович, записывай фамилии!

Башмаков вынул из нагрудного кармана карандашик и бланк квитанции.

– Кормят, что ли, плохо? – спросил Анатолич, внимательно оглядывая злоумышленников.

– Так точно, – вразброд ответили бойцы.

– В тюрьме еще хуже кормить будут! Матери дома дни считают до возвращения детушек, а детушки с метровыми елдами в игрушки играют. – Анатолич хищно щелкнул ножницами. – А за такие игрушки три года не глядя дают. Комбат у вас все еще Суровцев или заменился?

– Суровцев… Мы больше не будем!

– Это вы, сержант, прокурору расскажете. Девок ваших, пока сидеть будете, всех разберут и перетопчут… Командир знает, что вы сюда повадились?

– Нет, не знает… Он ничего не знает! Ничего… – испуганным хором ответили бойцы.

– Я-а-асно. Получку-то офицерам дают?

– Нет. Четыре месяца не дают.

– Злые ходят?

– Злы-ые…

Анатолич несколько раз прошелся вдоль жалкой шеренги. Бойцы стояли испуганные и следили за бывшим полковником глазами, полными мольбы. Башмакова поразило, что они даже не помышляли о бегстве. Анатолич остановился, внимательно и долго посмотрел каждому в глаза и сказал:

– Олег Трудович, не надо записывать фамилии.

Потом он достал бумажник, отсчитал сначала пять купюр, потом, подумав, одну вернул назад в кожаные складки и всунул деньги в нагрудный карман сержанту:

– Поровну. И чтобы больше здесь я вас никогда не видел – под трибунал пойдете!

– Спас-и-ибо, – нестройно пробасили бойцы.

– На здоровье, – ответил Анатолич ласково, а потом вдруг рявкнул грозно: – Ра-авняйсь! Смирн-а-а! Нале-ево! В расположение части строевым шаго-ом а-арш!

И бойцы, лупя асфальт и показательно вытягивая мыски, замаршировали к выходу. Анатолич долго глядел им вслед, а когда они скрылись за деревьями, тихо попросил:

– Трудыч, будь другом – за водкой сбегай.

Они пили до утра, и Анатолич, всегда отличавшийся завидной умеренностью в алкогольных вопросах, впервые напился в стельку. Он скрипел зубами, стучал кулаком по столу, хватал Башмакова за грудки:

– Ты мне объясни, что происходит? Что?! У меня отец в Померании погиб! Дядька без ног пришел! Мы Берлин взяли! А потом все отдали! Все!!! Армию в помойку выбросили. У этих пацанов на прошлой неделе лейтенант застрелился. Мне рассказали… Денег нет. Двое детей. Он целый день в ангаре с техникой, а жена… А что ей еще делать? Ну, плюнут ей в матку – зато детей и мужа можно накормить! Лейтенантик узнал – и из табельного шлепнулся! Знаешь, сколько таких самошлепов теперь в армии? Все время шлепаются… Эпидемия! Я ведь, когда меня выкинули после беспорочной службы, тоже хотел… Но сначала… Понимаешь, если б каждый, перед тем как шлепнуться, пошел бы и хоть одну только гниду прикончил! Хоть одну. В Кремле или еще где-нибудь… Может, все бы по-другому у нас было? Как считаешь, Трудыч?