Ирина Мясникова - Дамы в самоизоляции

– Люська завтра поправится, на этом поедем. – Штукина ткнула пальцем в трёхместного красавца на гусеничном ходу.

– Ты уверена, что она поправится?

– Конечно, уверена. Я же знаю, что за таблетки ей дала. Сегодня по счёту третья. Она вообще-то уже здорова, только придуривается, чтобы мы за ней ухаживали, кормили и с Бусей гуляли.

– А это не опасно? Ну, нам самим ехать без мальчиков?

– Чего опасного? Сели и поехали. Ты ж на машине своей сама ездишь безо всяких мальчиков. Поэтому, когда сегодня вечером младший Березовский проникнет к тебе в покои, вели ему завтра вот этого нам запрячь. – Штукина небрежно махнула ручкой, изображая графиню, отдающую распоряжение конюху. Она, конечно, понимала, что у Люси графиня получилась бы гораздо достоверней, но за неимением Люси ей пришлось изображать самой. Уж очень захотелось почувствовать себя графиней.

– А ты уверена, что он вечером ко мне в покои будет проникать?

– Куда он денется? У него рожа светится при виде тебя как у волка, который узрел Красную Шапочку. А не проникнет, значит дурак!

– Нет, он совсем не дурак!

– Вот и я так думаю.

Когда Люсе сообщили радостное известие, что завтра они все вместе поедут кататься на снегоходе, Люся почему-то не обрадовалась. Она тоже заволновалась, не опасно ли это, особенно для неё, ведь она только-только встала на ноги.

– Ну и оставайтесь, я тогда одна поеду! – решительно заявила Штукина, обидевшись на подруг. – А вы ждите милости от природы.

– Нет, конечно, мы тоже поедем, – испуганно сказала Люся. – С тобой нам не страшно. Правда, Ксения?

– Правда! – согласилась та. – Штукина она и коня на скаку и в горящую избу…

– А что? Бывало, – не стала спорить Штукина.

Ночью она ворочалась без сна, представляя, чего там такое происходит на половине Ксении, так сказать, в её покоях, и злилась на полковника. Видите ли, занят он. То понос у него, то золотуха. Ну, что за человек такой? Всё ходит вокруг да около, только время теряет. А времени у Штукиной осталось не так уж и много. Если всю жизнь коня на скаку останавливать, то надолго ли у неё ещё здоровья хватит? А так хочется эту вот очередную молодость прожить и пережить. Там глядишь, и новая нагрянет…

Как и предсказывала Штукина, Люся болела ровно три дня. На второй день ей стало существенно легче, кашель сошёл на нет, а на третий уже с утра начисто исчезла боль в горле, и Люся поняла, что выздоравливает. Она радовалась, что не успела позвонить мужу и нажаловаться, представляя последствия, как сквозь пургу и метель с воем и мигалками понеслась бы на её спасение платная скорая, а следом, наплевав на все свои важные дела, поскакал бы муж на внедорожнике. Наверняка её бы увезли в больницу, конечно, самую лучшую, разместили бы в отдельном изолированном боксе, подключили бы там к кислороду и лечили бы, лечили изо всех сил. Ведь всем известно, что за деньги тебя обязательно вылечат, даже если ты и совершенно здоров. А в это время кто-нибудь, действительно нуждающийся валялся бы где-нибудь одинокий, несчастный, никому не нужный и совершенно беспомощный. Так что Люся даже немножко гордилась собой, ведь она не стала занимать то самое койко-место, которых в городе катастрофически не хватает. И, разумеется, безмерно была благодарна Штукиной, которая не только не побоялась контактировать с её горлом, но и выдала ей волшебных таблеток, которые в мгновения ока поставили её на ноги. Люся с детства маялась с тонзиллитом, который если его вовремя не пресечь, запросто перетекал в ангину, которая потом обязательно перетекала в бронхит. Лечили её обычно противными полосканиями и отвратительным горячим молоком с содой, мёдом и пенками, при воспоминании о которых Люсе сразу делалось дурно. А тут раз, два и всё прошло. От страха перед смертельным вирусом Люся как-то вдруг позабыла о своём хроническом тонзиллите и ночью, ощутив боль и першение в горле, решила, что помирает. Залезла в гугл, посмотрела признаки ковида и сразу же их у себя обнаружила. И задыхаться стала, и температуру в отсутствие градусника сама у себя ощутила, правда любимые духи Армани, когда она прыснула ими чуть ли не себе в нос, издавали знакомый приятный запах, но тут же в гугле сказали, что некоторые больные могут и не терять обоняние, что ещё страшнее и свидетельствует о том, что организм пациента совершенно не хочет сопротивляться, то есть сник и отдался вирусу полностью. Она решила дождаться утра, чтобы не будить мужа среди ночи, и забылась тревожным сном, а наутро её уже разбудили подруги и тут же спасли. Поэтому за Штукиной Люся готова была следовать хоть на край света даже и на таком опасном устройстве, каким в её понимании являлся снегоход. Это ж страшно представить мотоцикл с лыжами, да ещё при этом на гусеничном ходу. Люся знала, что на гусеничном ходу могут быть только танк и трактор, на лыжах лыжник, а мотоцикл обязан иметь колёса. Немного успокаивало, что в отличие от катания на мотоцикле, катание на снегоходе происходит по бескрайним полям и весям в отсутствие другого транспорта, что позволяет избежать опасных столкновений.