Юрий Поляков - Совдетство

Совсем обнаглели насекомые!

Значит, пора показать им, кто в доме хозяин. Когда я был совсем маленьким, дед Жоржик подучил меня, нахмурившись, стучать кулачком по столу и грозно спрашивать: «Кто в доме хозяин?» Гостей моя выходка приводила в неописуемый восторг, и они требовали повторить. «Ну, совсем как пьяный Санятка! – восхищалась бабушка Маня. – Артистом наш Юрик будет, как Шуров и Рыкунин. Точно!»

Сорок копеек на скатерти означали, что Лида, оправдывая обидное прозвище «кулема», не успела вчера приготовить обед, поэтому я сегодня могу поесть в заводской столовой. О, это дело я люблю! Далеко идти не надо – столовая на первом этаже нашего общежития, только вход с улицы. Очень удобно! Но главное: питаясь в столовой среди трудового народа, чувствуешь себя почти взрослым человеком. Тебя, как равного, спрашивают: «Ну что, борщ есть можно?» А ты, помедлив, отвечаешь: «Можно…»

Рыжий негодяй тем временем приблизился к хлебнице, а это карается смертью. Я попытался придавить бытового мерзавца донышком чашки, но оно оказалось вогнутым, поэтому подлое насекомое избежало верной гибели. Как только я приподнял чашку, негодяй бросился, петляя, наутек и затерялся в свисающих складках скатерти.

Тараканы – это бедствие нашего общежития, они размножаются внизу, в подсобках столовой и полчищами ползут наверх, к нам, в комнаты. Раз в год приходят люди в серых халатах, черных резиновых перчатках и марлевых масках, вроде тех, что у хирургов в кино. Морильщики велят удалить из помещения детей и животных, но аквариум оставить разрешают, но только накрытый газетами. Потом они кряхтя отодвигают от стен мебель, ворчат, что это в их обязанности не входит, и Лида, вздохнув, ищет в сумочке рубль. Затем один морильщик встает у большого продолговатого баллона с надписью «Осторожно – ядохимикаты!» и начинает обеими руками накачивать его насосом, в точности как Фомин спущенное колесо своей «Победы». А второй водит вдоль плинтусов и под батареями длинной трубкой на резиновом шланге, распыляя как пульверизатором жутко вонючую жидкость. Засохнув, она превращается в белесый порошок, который нельзя выметать несколько дней, чтобы насекомые вдоволь наелись отравы. Потом неделю в комнате стоит удушливый химический запах, приходится открывать окна и дверь, устраивая сквозняк, но голова все равно раскалывается.

После травли, несмотря на предосторожности, какая-нибудь рыбка в аквариуме все равно всплывает вверх брюхом. Зато тараканы в самом деле исчезают. На месяц или полтора. Затем все начинается сначала. В общем, сказка про белого бычка. Впрочем, больших, глянцево-черных тараканов, похожих на крупных жуков-плавунцов, удалось-таки извести подчистую. Они исчезли и больше не вернулись. Я даже иногда скучаю по этим домашним насекомым, они по-своему красивы и величавы, как скарабеи Древнего Египта. Но мелкие рыжие, бабушка Маня называет их почему-то «прусаками», судя по всему, неистребимы, как и мыши.

Проходит время, и однажды, бросив взгляд на пол, замечаешь одинокого, не уверенного в себе прусачка. Он робко, короткими перебежками, осваивает неведомую местность, словно очутился на краю тараканьей Ойкумены, ощупывает усиками паркет, замирает, соображая, куда же он попал, и чуть что – стремглав прячется под плинтус или под батарею, которая для него, наверное, то же самое, что для нас Кавказские горы. А внутри чугунных секций можно спрятаться не хуже, чем Мцыри в монастыре.

– Смотрите! – показываю я родителям.

– Вернулись, – вздыхает маман.

– Живучие, сволочи! А ты на что надеялась? – усмехается отец.

Он, как и бабушка Аня, воспринимает жизненные неприятности с каким-то тяжелым удовлетворением.

Через несколько дней тараканы уже безбоязненно бегают по комнате, а через неделю, наглея, забираются на подоконник, этажерку, обеденный и мой письменный стол, где остаются крошки, так как я, готовя уроки, люблю погрызть сушки с маком или сухарики из зачерствевшего хлеба. Наконец прусаки теряют всякое чувство меры, лазая даже по железной окантовке аквариума, иногда падая в воду и захлебываясь, но рыбы их не едят – брезгуют. И вот уже тараканьи яйца, кольчатые коконы величиной с мелкую фасоль, приходится выметать веником. А это значит, скоро начнется настоящее нашествие. Лида мчится к коменданту общежития Колову, чтобы тот срочно вызвал морильщиков. Но тот нервно одергивает свой беспогонный китель и отвечает:

– Вот когда будет от жильцов десять заявлений, тогда и вызову.