Дмитрий Дэвид - Дорога в новую жизнь

Максим, конечно же, не стал стоять в стороне. Пришлось давать бой. Через свой медиахолдинг он начал обороняться. Действовал, впрочем, осторожно, вполсилы. Нельзя было раньше времени давать понять элите, ради чего все это задумано. Поэтому тема персональных данных на этом этапе вообще не поднималась.

С подачи Макса через подконтрольные ему участки медиасферы было выпущено журналистское расследование происходящей дискредитации его бизнеса. По существу, основной целью расследования было обозначить точку зрения о том, что имеющее место очернение – спланированная акция. Кроме того, расследованием был поставлен традиционный вопрос: «Кому это выгодно?»

Конечно, этого ответного удара было недостаточно, чтобы отбиться в полной мере. Однако такой задачи Максим перед собой и не ставил. Теперь он более или менее ясно видел вектор развития направленной против него деятельности. Макс понимал, что физически утранять его пока не будут – во всяком случае, до тех пор, пока шумиха вокруг его имени не уляжется. Кроме того, заявив о том, что происходящее – явная заказуха, Максим обезопасил себя на какое-то время. Элита не будет сейчас убирать его, чтобы не подтвердить тем самым истинность его утверждений.

Нет, они поступят по-другому. Более тонко. Именно так, как любят. Его подвергнут остракизму [11] Термин «остракизм» в данном случае используется в значении «изгнание» и «гонение». Данным словом также обозначалось в Древней Греции изгнание неугодных граждан, решавшееся путем тайного голосования посредством написания на черепках имени подлежащего изгнанию. двадцать первого века. Дискредитируют. Очернят его имя. Сделают нерукопожатным. Все это – с помощью массмедиа и интернета. Жестокий путь. Может, даже более жестокий, чем убийство. Правда, этот путь нельзя назвать непредсказуемым. Максим его предвидел.

Беда дискредитации в том, что ее нужно постоянно поддерживать в общественном сознании. Иначе народная память о каком-либо негативном событии стирается. Во всяком случае, забываются связанные с ним эмоции. Забвение – такова оборотная сторона памяти, обусловленная человеческой природой. Кроме того, очернение идет успешно в случае, если в общественном сознании нет альтернативной точки зрения. Поэтому Максим и поспешил это другое видение проблемы обозначить и выставить себя слабой, защищающейся стороной.

Само собой, у него не хватит ресурсов на долгое сопротивление. Рано или поздно он эту информационную войну проиграет – при условии, конечно, что не сможет реализовать свой план. Если же сможет, возможен иной исход.

Максим отчетливо понимал, что, не устранив его сразу и решив организовать по нему эту информационную атаку, элита совершила ошибку. Ему дали именно то, что было так необходимо, – время. Такой вот странный поворот противодействия. Похоже, люди, считающие себя выше остальных, на самом деле вовсе не всезнающи, вопреки наличию той завесы тайны и оболочки показной мудрости, в которую они себя облекают. В этот раз они точно совершили ошибку.

Оставалось только использовать появившуюся возможность. Именно этим Максим и намеревался заняться. Главное – не налажать на последнем этапе, что было бы очень неприятно в сложившейся ситуации.

Существуют обстоятельства, в которых нельзя совершать ошибок. Да, зачастую их можно исправить. Однако, такая роскошь доступна не всегда. Как бы массовая культура не внушала нам, что есть второй шанс, это правило не во всех случаях работает.

Что, если последствия ошибки слишком велики? Если эти последствия ошибающегося затрагивают не только его лично, но и других людей? А что, если множество других людей? Об этом нужно бы подумать, перед тем как принимать решение, которое может оказаться ошибочным.

Что же в это время происходило по другую сторону баррикад? Все, как и в прошлый раз. Встреча происходила у Генри дома. Вот только настроение у Марка в этот раз было хуже. Теперь он был не подавлен, а зол, что не сулило ничего хорошего.

– Ты сам все слышал, – сказал Генри после телефонного разговора.

– Я предупреждал, – заявил Лайтборн. – Нельзя было и глаз спускать с этого выскочки. Теперь вот, посмотри, что он творит. Этот гандон ставит под угрозу наши планы. Собрался нас кинуть, это же очевидно.

– Не сказал бы, что так уж очевидно, – возразил ему Генри. – Я, по правде говоря, не понимаю, врет он нам или нет. Определенный смыл в его словах есть. Этот холдинг требовал оптимизации. Быть может, все совсем не так плохо, как тебе кажется.