Рейчел Джойс - Золотой жук мисс Бенсон [litres]

Времени отвечать не было. Времени Марджери не хватало даже на то, чтобы как следует подумать. Удача благоприятствует тем, кто подготовлен, а у нее повсюду, куда ни глянь, валялись собственные списки и расчеты. Солонина, чулки, этанол, разрешение на поиск… Теперь, когда мисс Гамильтон стала ее помощницей, экспедиция словно обрела собственное дыхание. Мисс Гамильтон хотела вернуться домой к открытию Британского фестиваля [7] Или «Фестиваль Британии» (Festival of Britain), Британская юбилейная выставка в Лондоне в 1951–1952 гг. в ознаменование столетия «Великой выставки» (Great Exhibition), первой международной промышленной выставки 1851 года. , которое должно было состояться в следующем мае. Если они выедут в течение ближайших трех недель, то есть где-то в середине октября, то на всю экспедицию у них будет шесть месяцев, три месяца на дорогу и три месяца на сами поиски в Новой Каледонии, откуда им нужно будет в феврале отправиться в обратный путь. А три недели – это, можно сказать, ничто. Нет, это и впрямь просто безумие! Получалось, что они окажутся в Новой Каледонии в самое жаркое время года, когда там, как предупреждает преподобный Хорас Блейк, свирепствуют циклоны. Но даже эти мысли Марджери не останавливали, мечта об экспедиции полностью ее захватила. Хватит, решила она, один раз я уже отступила, но больше уж не отступлю, иначе всем моим мечтам придет конец.

Пора было заняться получением загранпаспорта.

Молодой человек за конторкой заявил Марджери, что потребуется месяц только на рассмотрение анкеты, которая, впрочем, заполнена неправильно, а потому ее вообще вряд ли станут рассматривать. Этот человек был худ как щепка, а ресницы у него были настолько короткими и бесцветными, что глаза выглядели побритыми.

– Но у меня в распоряжении всего три недели! – возразила Марджери. – И что конкретно неправильно в моей анкете?

– Во-первых, где ваша фотография? А во‑вторых, вы неправильно описали свое лицо.

– Чем же неправильно?

– Вы могли бы, например, описать свое лицо как круглое. Или худое.

– Ах, вот в чем дело! Значит, я только так и могу описывать свое лицо?

Она два часа проторчала в очереди в Центральном паспортном бюро. И все это время прямо у нее за спиной стояла женщина с жутким насморком, микробы от нее так и разлетались во все стороны. На этот раз Марджери постаралась снова как можно тщательней заполнить выданную анкету, а в той графе, где требовалось описать собственное лицо, она написала «интеллигентное». Фотографию свою она, впрочем, снова не приложила, но только потому, что у нее ни одной не было.

– Да любая фотография сойдет, – утешил Марджери паспортист, подавая ей новый бланк, – главное, чтоб на вас шляпы не было. Должны же у вас быть какие-нибудь старые фотографии?

Но, увы, и старых фотографий у нее не было. Их у нее не было вообще – ни старых, ни новых, ни в шляпе, ни без оной. Еще в юности она начала удалять собственное изображение из каждой фотографии, какая только попадалась ей в руки, и теперь это превратилось в привычку. Она и сама не знала, зачем до сих пор так поступает. Просто ей становилось лучше и спокойней, если с фотографии исчезала ее физиономия. Женщина с насморком, стоявшая в очереди следом за ней, принялась еще и кашлять, причем так, словно у нее бронхит, да и паспортист смотрел на Марджери с невероятным удивлением, как на древнее ископаемое. И, увы, ничто не могло изменить того факта, что ни одной собственной фотографии у нее не имелось.

– Если только вы не согласитесь принять такой снимок, на котором я без головы… – неуверенно пробормотала она.

Паспортист сказал, что не согласится. Ведь голова, сказал он, это самое главное. И послал ее в будку-автомат, где за небольшую плату можно было сфотографироваться.

Марджери считала себя женщиной интеллигентной – в анкете она так и написала, – однако на будку-автомат она смотрела, как на некий инопланетный артефакт. Особенно ее озадачила призывная надпись: «Фото, пока вы ждете!» Интересно, думала она, как можно получить свое фото, если вы в это время занимаетесь чем-то другим? Однако выяснить этот вопрос у паспортиста ей показалось неудобным, тем более та особа с насморком тоже подошла к будке, чтобы сфотографироваться. В общем, Марджери решительно вошла в будку, опустила в щель автомата монетки, сняла шляпу и на секундочку наклонилась к висящей на стене инструкции, желая проверить, все ли правила она соблюдает, и в это мгновение как раз последовала вспышка, так что в кадр Марджери попросту не попала. Она вышла из будки, снова встала в очередь, снова вошла и уже начала опускать в щель монетки, когда поняла, что их у нее не хватает. Разменяв деньги, она вернулась, но будку уже захватила какая-то парочка, которая не только воспользовалась теми монетами, которые Марджери успела опустить в автомат, но и прямо в будке занялась чем-то куда более увлекательным, чем какая-то фотография. Естественно, у Марджери тут же возникло желание вытереть после них сиденье стула – исключительно из гигиенических соображений, – однако она заметила, что собравшаяся очередь начинает проявлять недовольство, прекратила вытирать сиденье и поспешно села. Но то ли от растерянности, то ли от отчаяния села она слишком высоко, и в итоге на снимке получилась только нижняя часть ее лица. Да и в целом это выглядело не слишком похоже на голову человеческого существа. Пришлось снова менять деньги, снова стоять в очереди. Ее третья попытка была бы идеальной, если бы не одна доброжелательная особа, решившая, что Марджери нужна помощь. Она сунула голову за занавеску как раз в момент вспышки, и хотя теперь на фотографии Марджери получилась уже целиком, рядом с ней оказалось запечатлено лицо совершенно ей не знакомой темноволосой женщины, на котором читалось выражение изумления и глубочайшего раскаяния.