Рейчел Джойс - Золотой жук мисс Бенсон [litres]

Но, как оказалось, все эти разговоры были излишни. Уже через несколько часов они в последний раз погрузились в свой джип и снова помчались на север.

Долли покупала на рынке продукты. После нашествия циклона воздух стал гораздо свежее, и утро выдалось на редкость ясное. Долли с наслаждением выбирала самые лучшие фрукты – гуавы, чоко, сладкие ананасы – каждого по три штуки. Она не сразу заметила, что за спиной у нее выросла чья-то тень.

– Ты что-то совсем притихла, Долли, – услышала она голос миссис Поуп. – И на пятничные посиделки не пришла. Что ж ты даже не позвонила? Даже записки не прислала? Мы беспокоились.

Долли растерялась, чувствуя в этом разговоре нечто опасное; ей хотелось поскорее сменить тему, направить ее в другое русло, чтобы хоть немного собраться с мыслями. Выразительно глянув на арбузы, уже лежавшие в ее корзине, она воскликнула:

– Господи, а вы разве не любите тропические фрукты, Виктория?

– Но мне казалось, что Питер все еще на шахте?

– Да, это так и есть!

– Значит, вы пребываете в одиночестве?

– Ну конечно!

– Скажите, с каких это пор вы для себя одной покупаете сразу по три арбуза? – Миссис Поуп внимательно рассматривала содержимое корзины. – По три круассана? И по три штуки всего остального?

Лицо Долли утратило всякое выражение. Она просто не представляла, какое выражение в данный момент подошло бы ей лучше всего.

– Какое забавное совпадение, – продолжала миссис Поуп. – Клянусь, я собственными глазами видела, как несколько дней назад возле консульства остановился некий джип. Без номеров.

– Ох, миссис Поуп, – заторопилась Долли, – у них ведь теперь ребенок родился! И они обе такие милые, особенно когда их поближе узнаешь. И они никакие не злоумышленницы. Клянусь! Жизнью своих детей клянусь! Вы их просто совсем не знаете…

Миссис Поуп выпрямилась.

– Но Долли, дорогая, у вас же нет детей. – И она крепко стиснула запястье Долли. – Где они? Я знаю, что вам это известно.

Долли разразилась слезами и рассказала миссис Поуп все.

Уже взяв в руки телефон, миссис Поуп все еще колебалась. Она уже дважды выставила себя дурой. Мало ей было нелепой истории с вязаными игрушечными ракетами, так теперь еще возникли неприятности с французской полицией. По ее требованию полицейские тогда действительно поехали в Пум и даже отыскали там того самого англичанина, однако документы у него оказались в полном порядке и никаких опасных женщин полицейские там не обнаружили. Они спрашивали людей в кафе, но оказалось, что этих женщин уже много недель никто не видел. В результате начальник полиции пожаловался Морису. И попросил его разъяснить жене, что не годится зря гонять полицейских.

Миссис Поуп глубоко вздохнула. И все-таки набрала номер, приготовившись говорить самым приятным голосом.

В юности она хотела стать актрисой. Люди всегда говорили: «Ну что за маленькая актриса! Ей бы на сцене выступать!»

И, хотя родители ее сперва сопротивлялись, ей удалось их убедить, и они дали ей возможность попробовать. У нее появился частный преподаватель, учивший ее ходить с положенной на голову книгой и при ходьбе втягивать в себя ягодицы. Второй преподаватель исправил ей дикцию и научил вставать на стул и декламировать Шекспира – она и сейчас отлично помнила эти строки: «У вашей двери / Шалаш я сплел бы…» [39] В. Шекспир, «Двенадцатая ночь», акт I, сцена 5. «У вашей двери Шалаш я сплел бы, чтобы из него Взывать к возлюбленной…» ( перевод Э. Линецкой ) – и когда она это делала, то чувствовала ожидание, уверенность в будущем и пронзительное наслаждение от того, что все на нее смотрят.

Но миссис Поуп снова заколебалась.

Она вдруг вспомнила тот день, когда предстала перед экзаменационной комиссией в RADA [40] Royal Academy of Dramatic Art, Королевская академия театрального искусства, ведущий лондонский театральный институт; основан в 1904 году. . Эти воспоминания она вообще-то старалась держать подальше, но сейчас они неожиданно снова всплыли. Она хорошо помнила, как ждала тогда у дверей аудитории, одетая в свое лучшее платье, вместе с другими девушками, которые, впрочем, выглядели куда более богемно, чем она. Помнила, как вошла, держась абсолютно прямо, в аудиторию, пожелала сидящим за столом доброго дня, четко произнесла свое имя и фамилию, а потом попросила стул, взобралась на него и, по-прежнему прямая как штырь, начала звонким и чистым голосом декламировать «У вашей двери / Шалаш я сплел бы…», возвышаясь надо всеми в своем лучшем платье, в шляпке и в белых перчатках.