Сергей Авилов - В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)

Я неуверенно, почти оглядываясь, взял бокал с зелёным. Окрика не последовало. Тогда я взял ещё и красный. Отошёл к столику. Сел, пододвигая к себе чистую пепельницу. Внутри неё ещё блестели капли воды.

Я расположился лицом ко входу, мне было интересно посмотреть на прибывающий люд.

Я встречал их по одёжке, будучи уверен, что провожать их мне не придётся. Публика напоминала публику театральную. Вечерние платья, хорошие костюмы. Правда, о качестве костюмов я мог судить только по степени их отглаженности. Среди прочих я заметил очень мыльного актера Степанцова с густо накрашенной дылдой раза в два младше его. Выше тоже. Он, Степанцов, очень вокруг неё суетился, и когда она достала из сумочки сигареты, он бросился искать для неё зажигалку.

Я уловил его жест и молча передвинул по столу мою китайскую в направлении его.

– Спасибо, – испуганный Степанцов сгрёб зажигалку в ладонь. Вблизи он оказался плохо выбритым и усталым. Для таких вот дылд, вероятно, он был уже староват.

Напитки – и зелёный, и красный – очень подходили к ресторанной атмосфере. Оба – приторно сладкие и ни на что не похожие. После бокала красного я чуть раскраснелся и подумал о том, стоит ли пить зелёный.

Меня отыскал Артём. С ним был ещё один парень, маленький и полный. На его животе лежал фотоаппарат, и парень то и дело вертел туда-сюда объектив, при этом не поднося фотоаппарат к глазам.

– Это Семён, – музыка стала громче, и Артёму приходилось напрягать голос, – это фотограф…

Я кивнул.

В это время музыка прервалась и мягкий и коварный, как и местные напитки, женский голос потёк из динамиков:

– Дамы и господа! Вас приветствует ресторан… – она ещё долго говорила, главным же в её речи было то, что надо освободить проходы в галереях, чтобы меховым моделям комфортно было передвигаться из зала в зал, демонстрируя свои меховые минимумы.

Фотограф поднял с живота фотоаппарат. Прицелился в проход, заметив себе:

– Света мало.

Потом встал мне за спину. А я понял, что сел я очень выгодно.

В каждом динамике, казалось, содержалось искусственное сердце. Такими толчками забасила из них вдруг ритмичная музыка, текущая по галереям, как по сосудам. Каждый сердечный удар отдавался каким-то эхом во всём теле. Сперва все замерли, а потом из залов справа поднялись нарастающие аплодисменты.

Первая модель, выплывшая прямо перед моим носом, профессионально (хотя нет, откуда мне было знать) виляя крупными бёдрами, была действительно укутана в меха. Укутанность, правда, была двусмысленная. Укутаны были носики грудей и то, что называется «зоной бикини». Носики грудей не замёрзли бы и при минусовой… Всё остальное было обнажено до слишком реальной, не возбуждающей наготы. В такой близи и при таком свете были видны даже припудренные прыщики на ягодицах.

За первой показалась вторая, третья… Всего их было шесть или семь. Девчонок, у которых в тепле были только носики грудей и зоны бикини…

Фотоаппарат Семёна за моей спиной, как и ещё десятки камер, щёлкал безостановочно.

В противоположном крыле модели переодевались и проходили в обратную сторону уже в других, наверное, более изысканных мехах.

Бездарно организованный белый свет делал моделей беззащитными, как будто находящимися под огромным микроскопом, в окуляре которого видны мельчайшие телесные изъяны.

Тут я увидел Артёма. Вместо того чтобы глядеть на женщин, он чиркал что-то в записной книжке, периодически встряхивая авторучку. «Чернила кончаются» – посочувствовал ему я.

Девушки сделали пять или шесть проходов под неумолкающие аплодисменты и вжиканье фотокамер, потом наступила тишина, и я подумал, что представление окончено. Даже попытался вылезти из-за стола. Но трансляция, выждав капризную паузу, сообщила, что сейчас мы увидим… автора коллекции. Автором коллекции оказалась неприятная пожилая дама, которой хлопали больше всех.

– Ну тебе как? – подошёл ко мне Артём, когда трансляция пообещала фуршет и мальчики-официанты забегали туда и сюда, расставляя столы. Да и сердца динамиков подсдохли, перейдя на что-то более спокойное. Фотограф Семён упокоил свой аппарат на животе и что-то жевал.

– Да я что-то не очень понял… – оправдался я, в то же время не желая огорчать Артёма.

– Молодец! – непонятно отреагировал он. – Пошли! – кивнул он мне и Семёну.

– А фуршет? – дурачась немного, спросил я.

– Будет тебе фуршет, – осклабился Артём и кивнул на чем-то набитую сумку у себя на плече. Когда мы шли туда, сумка болталась совершенно плоско.