Денис Соболев - Легенды горы Кармель

Алекс понял, что ему, вероятно, потребуется помощь; он всегда верил в профессиональную помощь, как и вообще верил в профессионализм. И все же чувство неловкости и стыда, которое его мучило, было столь велико, что поначалу он пошел к одному из своих знакомых, профессиональные качества которого он, впрочем, оценивал достаточно высоко. Этот знакомый занимался одним из направлений прикладной психологии, называвшимся «нейролингвистическим программированием». В этом названии слово «программирование» всегда казалось Алексу гарантией надежности, своего рода знаком качества, защитой от гуманитарной беспредметности и шарлатанства. Больше всего он боялся того, что знакомый поднимет его на смех, но этого не произошло, и он выслушал Алекса чрезвычайно серьезно. Из его рассказа нейролингвистический программист сделал вывод, что на почве опьянения в тяжелой форме и конденсированной усталости у Алекса произошло самопроизвольное, как он сказал, «якорение» на образе приснившегося ему шкафа. Он снял якорение со шкафа и перенес его на объект, который должен был стать продуктивным для положительных эмоций и, соответственно, постоянно доступным; в качестве такого объекта они выбрали компьютерную игру «Мир пиратов». Но Алексу так и не захотелось в нее играть. Все, что ему хотелось делать, – это лежать, повернувшись лицом к стенке; и именно так он провел несколько последующих дней. В голове было холодно и пусто.

Тогда он отправился к психологу более традиционному. Он выбрал женщину, снова испугавшись, что мужчина станет над ним смеяться. Визиты к ней обходились ему довольно дорого и грозили растянуться на длительное время, но они давали надежду на то, что принесут примирение и избавление. А тем временем в душе у него продолжал светиться, ныть и болеть этот утраченный светлый мир реального. «Вы понимаете, что его не существует?» – спрашивала Алекса психолог, и он послушно отвечал: «Да, понимаю». «Он выдумка», – говорила она. «Выдумка, – соглашался Алекс. – Он мне приснился». «Все на свете, – говорила психолог, – делится на факты и вымыслы, вы согласны?» «Согласен», – соглашался Алекс, и он соглашался искренне, поскольку мало кто мог относиться к фактам с большим уважением, чем он – и с большим презрением как ко всему, что не относится к полезным фактам, так и ко всем, кто занимается подобными вещами. «Да, – говорил Алекс, в который раз все обдумав, – это мир фантазии, и его не существует. Он может быть терапевтически полезен, если на нем не происходит фиксации. Он даже может оказаться крайне успешным коммерческим проектом. Но в основе коммерческого проекта лежит реальное. Я же злоупотребил чтением книг и начал принимать свой сон за реальность». Психолог сказала Алексу, что ему нужно срочно найти девушку, для того чтобы снять фиксацию на своем воображении. Он послушно записался на сайт знакомств – указав возраст, наличие квартиры и машины, профессию и зарплату, – и последующие две недели почти каждый вечер встречался с какой-нибудь женщиной в кафе. Это помогло ему немного развеяться, хотя и оказалось процессом более сложным, трудоемким и утомительным, чем он думал. И все же к концу второй недели он смог отчитаться перед психологом, что у него есть постоянная девушка. «Дальнейшее – только вопрос времени, – сказал она. – Пока, если хотите, можем назначать по две встречи в неделю». Но время не помогало.

Время от времени, так ни разу и не рассказав об этом психологу, он с чувством горечи и стыда возвращался на Халису; шкаф стоял на том же самом месте – старый и непроницаемый. Алекс даже как-то заночевал рядом со шкафом, надеясь, что, может быть, ночью духи проявят себя, но снова ничего не произошло – за исключением того, что после бессонной ночи голова была тяжелой, как после попойки. Поскольку от его девушки не оказалось никакой пользы, а времени она отнимала довольно много, постепенно он от нее как-то избавился и стал много гулять в одиночку, хотя – для случайности слишком часто – все равно возвращался на Халису. Но однажды душным вечером Алекс забрел в пустые дома в Вади Салиб; в отличие от Халисы здесь стоял брошенным целый квартал. Он так привык к своим мыслям про пустые дома, что – почти автоматически – забрался на второй этаж одного из них, взглянул на неожиданно взволновавшее душу голубое Средиземное море, на небо, укрытое перистыми облаками, решил подождать заката и уснул. Когда он проснулся, в комнате было темно, и он понял, что в ней есть кто-то еще. Поначалу вздрогнув, Алекс подумал, что если этот кто-то не тронул его, пока он спал, и даже не потревожил его сон, то он, вероятно, и не представляет особой опасности. «Добрый день», – сказал Алекс в почти полной темноте, но темнота промолчала. И все же там кто-то был. «Добрый день, – сказал Алекс. – Меня зовут Алекс. Я программист». На другой стороне комнаты зашелестели шаги, и Алексу показалось, что сгусток темноты проскользнул вдоль стены. «Добрый день, – снова сказал он. – Кто вы?» – спросил Алекс. «Я когда-то построил в этом городе две башни, – ответила тень, – черную и белую». «И где они теперь?» – снова спросил Алекс. «Теперь их нет, – сказал его собеседник. – А теперь, когда я рассказал свою, расскажи же и ты свою историю, потому что ты выглядишь человеком, потерянным в любви». «Это так и есть», – согласился Алекс и рассказал свою историю и историю своего шкафа, а призрак подошел ближе и, по-птичьи вытянув шею, одобрительно кивал головой. «И что же ты хочешь знать?» – спросил он, внимательно выслушав Алекса. «Я хочу узнать, как туда вернуться, – сказал Алекс. – Ведь я уже не тот, кто был там лишним». «Ты все еще неправильно задаешь вопрос», – ответила тень. «Хорошо, – продолжил Алекс, – я хочу узнать значение своего сна и значение снов вообще; я хочу узнать, что значит видеть сны, что значит быть сном. Я хочу узнать, что значит любить сны. Я хочу узнать, как могло так получиться, что сны оказались важнее фактов. Я хочу узнать, почему для меня мой сон и есть тот самый единственно важный факт, – он почувствовал, что задыхается, перевел дыхание и продолжил: – Психолог сказала мне, что это называется воображаемым; я хочу узнать, что значит быть воображаемым, что значит иметь воображение, что значит быть с воображаемым». Призрак расхохотался. «Вот теперь ты уж точно задаешь неправильные вопросы; хорошо, что ты не спросил меня об этом с самого начала». Алекс замолчал и снова, как тогда, до боли сжал голову ладонями. «Кажется, я знаю, – сказал он. – Я много про это думал. Я хочу узнать, как надо понимать сны, потому что только в снах и есть реальное».