Мария Метлицкая - Легко на сердце (сборник) [калибрятина]

– Да, у всех, – повысила голос Жанночка. – Ты думаешь, проблемы только у тебя?

Галка хотела открыть рот, но ее остановил суровый Танин взгляд – тихо, Галка, тихо, не надо.

Жанночкина жизнь по сравнению с Галкиной выглядела тихим гладким озером, голубым с перламутром, окруженным ярким зеленым лесом и поляной с ромашками. Но кое-где все-таки уголки этого рая были затянуты плотной чешуйчатой ряской. Внешне вполне благополучная, сытая и спокойная, как любая жизнь, она, безусловно, выдавала порциями жесткие испытания. Никого не пропустила. Хотя, конечно, если сравнивать испытания, выпавшие на долю того или иного человека, то не все по справедливости, не все. Но каждому по судьбе, по силам. И как тут мериться, как определять чашу весов?

Первый раз Жанночка вышла замуж рано – в девятнадцать лет. Не вышла – выскочила. Правда, жених был завидный: молодой скрипач симфонического оркестра, умница и красавец, из обеспеченной и интеллигентной семьи – блестящая партия. В молодости Жанночка была хороша – глаз не оторвать: точеная фигурка, темные живые глаза, роскошные вьющиеся каштановые локоны. Обшивала ее известная в Москве портниха – мамины старые связи, – и одета была Жанночка, как куколка: пышные юбки, широкие пояса, кофточки с басками, лаковые лодочки. Жанночка первая выпорхнула из коммуналки – молодые стали жить в квартире свекров, роскошной сталинке на Фрунзенской. Жили они с мужем замечательно – сытно, беззаботно и весело. Работать Жанночке не пришлось – в этом не было необходимости. Курорты, роскошная дача с удобствами в Ильинке, собственная «Волга». Но счастье продолжалось недолго. Красавец-скрипач скоропостижно скончался через четыре года. В тридцать пять лет. Инфаркт. Жанночка горевала безутешно. Возвращаться к маме в четырнадцатиметровую комнату в коммуналке не пришлось. Несчастные родители мужа умолили ее остаться у них. Жанночку они полюбили всем сердцем – это было последнее, что осталось у них от сына. Жанночка похудела, подурнела, почернела лицом. Убивалась по мужу сильно. Но через восемь месяцев сошлась с его двоюродным братом, тоже музыкантом, пианистом, – аккомпаниатором известного скрипача. Родители мужа приняли это известие с радостью, как ни странно. Жанночка, ставшая им практически дочерью, оставалась в семье. Пианист, который давно развелся и оставил квартиру детям и бывшей жене, пришел в дом к родителям своего рано ушедшего брата. Его приняли. Родители Жанночкиного первого мужа были действительно дивными людьми – тихими, образованными, интеллигентными. Жизнь для них снова наполнилась смыслом.

– Чудные люди! – восклицали знакомые.

Впрочем, находились и такие, кто их не понимал и даже осуждал. Не без этого. Прожила Жанночка с пианистом лет семь. Спокойно, уравновешенно. Человек он был немногословный и ее обожал. Правда, это не помешало ему во время гастролей в Америке попросить там убежища – случай это был громкий, такое в те годы случалось нечасто. Жанночка и родители ее покойного мужа были, мягко говоря, обескуражены. Никто не ожидал от этого тихого, уравновешенного человека подобной выходки. Жанночку это, правда, не коснулось напрямую – брак у них был гражданский. Поплакала она, поплакала и вышла опять замуж. И опять чрезвычайно удачно. Летом в Коктебеле познакомилась с архитектором, старым холостяком, завидным для многих женихом. Но окрутить его все как-то не удавалось ни одной из умелых и опытных особ, роем вьющихся вокруг него. А Жанночке удалось. Скажем прямо – без особых усилий.

Умница-архитектор увидел в ней чеховскую Душечку – мягкую, спокойную, небольшого ума, но красавицу, хозяйку и чистюлю, да и вообще верного человека. Конечно же, он был вполне обеспечен. Жили они теперь на Кутузовском, в роскошной трехкомнатной квартире: спальня из карельской березы, подсвечники, бронзовые люстры, шелковые драпировки, домработница, личный водитель. Жили, надо сказать, душа в душу. Только вот детей Бог Жанночке не дал. Поначалу это их очень огорчало, но потом они смирились, прекратили походы по врачам – хватит, достаточно душу рвать, решили жить друг для друга. Архитектор был «при власти» – оттуда и все бонусы и даже поездки за рубеж, столь редкие в те времена. Жанночка одевалась только в «Березке» – шубы, дубленки, итальянская обувь. Сытая, размеренная, благополучная жизнь. Да нет, так не бывает. В сорок три года у Жанночки обнаружили опухоль груди. Правда, сделали вовремя операцию, нашли лучших врачей, устроили в кремлевскую больницу. Но это ее все же здорово подкосило – видела, что постарела, подурнела. Муж, правда, был сама нежность и внимание. Но с тех пор Жанночка, обладавшая прекрасным вкусом и чувством меры, начала неумело молодиться. Слишком много косметики, слишком светлые наряды, высокие каблуки, легкомысленная стрижка. Муж, эстет по природе, слегка морщился и осторожно делал ей замечания. Но Жанночка, обычно ловившая каждое его слово, здесь была словно глухая. И все набирало обороты – чувствовала она, что улетают, уплывают годочки, теряет она свою женскую прелесть и миловидность. А тут еще эта проклятая болезнь… В общем, компенсировала она это как могла, как умела и как ей казалось правильно. Архитектор тем временем не на шутку увлекся одной молодой особой, киношной актрисулькой – бело-розовой, пышненькой, как сдобная булочка.