Мария Метлицкая - Легко на сердце (сборник) [калибрятина]

«Ладно, не маленький! – разозлилась Люба, вспомнив вчерашний вечер. – Завтрак ему еще подавать! Не заслужил! Обойдется!»

Днем пришли две клиентки. Потом, освободившись, Люба взялась варить кислые щи (Вова любит!) и компот.

Днем прилегла, пролистав пару журналов. Поболтала с мамой. Разумеется, ни словом не обмолвилась про вчерашнее.

Полчаса поспала. Встала, выпила кофе, протерла пыль и запустила машинку со стиркой. Глажку решила оставить на вечер.

Перебрала Вовины носки, свернула их «калачиком». Посмотрела на часы: через полчаса должен приехать муж. Вздохнула и даже как-то… обрадовалась. Словно в детстве мороженому.

В дверь раздался звонок.

«Рановато!» – испугалась Люба и метнулась в прихожую.

За дверью стоял молодой человек в голубой форме курьера. В руках он держал большую белую корзину с цветами. Корзина источала невероятный запах сирени. Там и была сирень – белая, фиолетовая, почти черная, светло-сиреневая, ярко-бордовая и голубоватая. Всех возможных и невозможных оттенков. На пышных, махровых кистях сверкали капельки воды.

– Это… мне? – растерянно, почти шепотом спросила она.

Курьер приподнял брови:

– Ну, если вы… Любовь Тимохина?..

– Да, – совсем растерялась Люба.

– Красиво, да? – улыбнулся какой-то детской улыбкой курьер, показывая взглядом на корзину. – И это в конце сентября!

Люба задумчиво кивнула и чуть покраснела:

– Красиво!..

Протянула руки, чтобы забрать корзину, но курьер занес сам. «Тяжелая очень!»

Люба кивнула, сказала «спасибо» и медленно затворила дверь.

Корзина благоухала, заполняя собой все небольшое пространство прихожей. И запахи сирени моментально проникали, просачивались, заползали в квартиру.

Люба наклонилась и увидела маленькую глянцевую карточку, проглядывающую сквозь пену соцветий.

«Фрау Любе, прекрасной и странной! Господин Проппёр – с уважением и любовью!»

«А-а… – разочарованно подумала Люба. – Ну… все понятно!»

Странным образом красота и очарование роскошной клумбы как-то сразу пропали… Сладкий и богатый аромат быстро улетучивался, растворялся, таял, как снежинки на батарее.

Или ей так показалось?

«Неживая какая-то», – подумала Люба и тревожно глянула на часы.

Муж Вова опаздывал.

Она подскочила к окну, но понервничать не пришлось – муж уже парковался во дворе.

Люба бросилась на кухню, чтобы поставить разогревать щи.

Раздался дверной звонок. Люба глянула в зеркало, поправила волосы, облизала губы, одернула майку и заспешила к двери.

Муж стоял на пороге. В руке он держал розовые гвоздики. Пять штук.

Молча протянул Любе. И та, взяв букет, уткнулась в него лицом: боже, как пахнет!

Хотя гвоздики издавали банальный запах гвоздик.

Вова, довольный и радостный, с улыбкой победителя и властелина смотрел на жену.

Увидев корзину с сиренью, нахмурился:

– А это… Что за дела?

Глаза его потемнели.

Люба махнула рукой, небрежно задвинула корзину ногой под табуретку и коротко бросила:

– Да так, ерунда! Немец шалит! На прощание, наверное…

И снова, блаженно зажмурив глаза, уткнулась в гвоздики супруга.

Вова расслабился, вздохнул, успокоился и широко улыбнулся.

Потом скинул пальто, снял ботинки и, посмотрев на жену, уткнувшуюся в его скромный букет, довольно сказал:

– Да ладно, хватит, Любань! Подумаешь… Да я для тебя!..

Очнувшись, Люба бросилась ставить гвоздики в вазу. А поставив, отошла на пару шагов – полюбоваться. У двери в кухню еще раз обернулась, бросив взгляд на цветы.

Вова сидел за столом и мазал горбушку черного хлеба горчицей.

– Не хватай раньше времени! – строго прикрикнула Люба и принялась наливать ему горячего супа. Вспомнила про сметану, положила полную ложку и села напротив.

…Женщина всегда готова замереть перед любимым. Особенно… когда он ест. И особенно – с аппетитом!

А еще – готова простить ему все. Ну, если он действительно… любимый мужчина!

Зачем вы, девочки…

Зинаида точно не входила в число любимых учителей.

Почему? Да все просто – она не была нам интересна. Нам нравилась молодая русичка – красивая, яркая. Еще в фаворитах ходили географичка и англичанка – первая умела увлечь, а вторая, Светочка, – о ней ниже – была просто модницей и красоткой.

А труд – ну это вообще, знаете! Кому из подростков мог нравиться этот урок? Смешно! Имелось в виду, что нас должны научить трудиться. Привить навыки, что ли? Причем навыки четко делились по гендерному признаку. Девочки должны были стать хорошими и примерными хозяюшками – уметь готовить и шить. А кому охота заниматься подобной чушью в четырнадцать лет? Например, шить фартуки и мужские трусы. Или делать мережки на кухонных полотенцах. Или варить щи – постные за неимением мяса. Не до экспериментов было в советское время, чтобы мясо переводить на уроке!