Марина Раевская - Я все смогу сама [litres]

Митя чуть отстал. Он очень не хотел оказаться свидетелем какого-то семейного скандала. Или просто семейных событий, где посторонние люди были бы явно лишними.

– Ну, что же ты? – бросила Кира через плечо.

И они уже вместе вбежали на веранду.

Двери в дом были распахнуты, слышался звонкий Катин смех и время от времени какие-то странные звуки, словно какой-то юный слон пытался откуда-то сбежать.

– Ну, Васяточка, ну иди сюда, малыш…

Первая в кухню вошла Кира и просто окаменела на месте. И было от чего. На светло-кремовом ковре гостиной гордо сидел крохотный черно-рыже-белый котенок. Он воинственно распушил хвост, выгнул спинку и готов был бороться за собственную жизнь хоть со всем светом. Правда, соперник ему попался никудышный – трус Васятка, увидев гостя, постыдно ретировался на шкаф и оттуда периодически щерил зубы. Зашипеть и отбиваться лапой он, конечно, пытался, но не слезая с высокого шкафа. Вероятно, звуки его восшествия на шкаф и были теми шагами юного слона, которые услышал Митя.

Кира расхохоталась:

– Ой, кто это, сестричка?

– Да это же Лаки! Посмотри, какая красавица! И умница какая! Она самая младшая в помете, но самая решительная и умная. Я просто не могла ее не взять. Есть у нас уже Дон Сезар, есть Муська. Будет еще и Лаки – моя собственная.

– Ох, боюсь, маме это не понравится…

Катя и Олег переглянулись как-то очень заговорщически.

– Кстати, о маме. Она вместе с Михаилом уже второй час идет от ресторана «У Мамуки» к нам домой.

Катя удивилась, причем сразу двум вещам. Ресторан располагался буквально через три улицы, и добраться оттуда домой, даже на самых высоких каблуках, можно было бы минут за двадцать максимум. А во-вторых, интересно, откуда Катя это знает?

– И откуда это вам известно?

– Да мы же ехали домой, везли нашу малышку. И видели их. Гуляют, болтают. Мама смеется. Такая красавица.

Кира улыбнулась. Мама в последние дни и впрямь здорово переменилась. И если в этом заслуга Михаила – то честь ему и хвала.

– Катя, а ты Лаки нам оставишь или после свадьбы с собой заберешь?

– Видно будет. Олег себе парнишку черного присмотрел. Может, и заберу. А может, тут оставлю, маме и тебе, чтобы не скучали без меня, упрямицы непослушной.

– Договорились. Слушайте, друзья, а не съесть ли нам чего-нибудь? Что-то я после этого экзамена голодная как тигр.

Олег поднял голову:

– Отличная мысль. Может, пиццу закажем?

– Фу-у, не хочу… – Катя сморщила носик. – Всегда они ее холодную привозят. Пиццу мы и сами можем, делов-то на пятнадцать минут.

– Ну хорошо. Давай тогда за пивом съездим… Для нас с Дмитрием.

– А мы что с Киркой, не люди? Давай мы с тобой рванем за пивом, а Кира, как человек, победивший мировую экономику, вместе с Митей будут творить пиццу.

– Лучше три. Пока ваша мама доберется, она проголодается, что бы у Мамуки ни съела.

И Катя исчезла. А крохотная решительная Лаки осталась в комнате.

– Ну что, котик, пошли творить вкусненькое? – Кира взяла на руки совершенно невесомую пушистую гостью. – Митя, тебя это тоже касается.

Уже через пять минут девушка закончила с тестом и отставила его отдыхать. Митя под руководством кошки резал начинку для пиццы. Самые вкусные кусочки вареной курочки, конечно, доставались пушистому «руководителю». Но и остального должно было с лихвой хватить для огромной семейной пиццы на весь лист.

Кира присела и раскрыла большой блокнот. Она рисовала с детства, больше всего любила простой карандаш. И рисунки у нее получались вовсе не однотонно-серыми, а словно выпуклыми. Конечно, в каждой комнате (и особенно на кухне) она «поселила» по альбому и зачастую рисовала даже за едой.

Сейчас из-под карандаша выходили первые штрихи того самого платья, которое еще надо будет придумать и сшить. Получалось что-то очень строгое и стильное (на Митин, разумеется, вкус). Лицо Киры раскраснелось, глаза блестели – она не просто рисовала, она получала настоящее удовольствие от собственной работы.

Звякнул таймер – двадцать минут отдыха для теста истекли.

– Ну что ж, приступим. – Кира встала и извлекла из духовки большой противень с бортиками.

– Мить, вон там бумажные полотенца. Вытри, пожалуйста, как следует… И смажь.

Дмитрий послушно стал ей помогать – превращение робкой ученицы в достаточно уверенного повара его изрядно умилило. Словно другой человек был перед ним. Кира делала то, что любит, и это было отлично видно. Получается, что рисование для нее уже в чем-то сродни дыханию – и отдых, и медитация, и способ собраться с силами.