Пол Маквей - Хороший сын

— Входи, Майкл, — говорит мистер Браун. Впервые за семь лет он назвал меня не по фамилии.

Чтоб я сдох! В кабинете сидят Ма и Папаня. Одетые по-воскресному. Чо-то это мне совсем не нравится — как будто сериал какой-то.

— Садись, сынок, — предлагает Папаня сладким голоском.

Надеюсь, мистер Браун не унюхает сквозь мятную конфету, как от него разит перегаром. Сажусь в пустое кресло.

— Майкл, я помню наш с тобой разговор касательно предложения, поступившего тебе из гимназии Святого Малахии, и хочу тебя заверить, что все мы здесь, в Святом Кресте, очень тобой гордимся, — говорит мистер Браун, нервно тиская руками бумаги на столе. — Но ты, Майкл, уже совсем взрослый, и есть определенные вещи, которые ты должен понимать. — Складывает пальцы в замок и постукивает обеими ладонями по столу. — Майкл… Твои родители попросили меня с тобой поговорить, объяснить тебе, что…

Ма кашляет, ерзает в кресле, смотрит в пол.

— …к сожалению… Майкл, ты не сможешь учиться в гимназии Святого Малахии.

Губы мистера Брауна продолжают двигаться, но звук вдруг пропал. Сосредоточься, Микки — хватит ворон считать! До меня долетает что-то про «пять лет… расходы на дорогу… форма и учебники… два автобуса туда, два обратно».

— Я люблю ездить на автобусе, — бормочу я и бросаю взгляд на Ма, ожидая поддержки, но она уставилась на мистера Брауна — а тот встал со стула и, пока говорит, щелкает жалюзи.

Дыхание отдается у меня в ушах. Я все не могу взять в толк, что он там вещает, — как когда Пэдди то убавляет, то прибавляет звук в телевизоре, чтобы меня позлить.

— Твоим родителям это не по средствам, Майкл. И они очень, очень этим расстроены, — говорит мистер Браун.

Ма красная как рак. Ничего она не скажет. А тот, кто заблокировал звук у меня в голове, заодно высосал из меня всю силу. Кто это — пришельцы? Русские? Протестанты!

— Ты будешь учиться в Святом Габриэле, как Пэдди. — Папаня с улыбкой кладет свою противную руку с оранжево-коричневыми пятнами от никотина мне на плечо. Это значит, мне снова придется донашивать старую форму Пэдди, чем я и занимаюсь всю свою жизнь. Донашивать за Пэдди все. Даже его гребаные трусы.

Гляжу на Папаню и сознаю с абсолютной, полной уверенностью, что человек этот мне не отец. И с той же уверенностью вижу — потому что глаза у него стали совсем маленькие и плоские — что это он во всем виноват. Все плохое в нашей семье случается только из-за него.

— Ну мы тогда пошли, сэр, — говорит Папаня, выставляя перед собой руку, делая вид, что не хочет никому причинять неприятностей, хотя он сам — наша главная неприятность.

— Вы можете забрать Майкла домой, помочь ему… привыкнуть к этой мысли, — предлагает мистер Браун.

— Да нет, пусть он лучше здесь поиграет с дружками. Правда, сын? — не соглашается Папаня.

С дружками! У меня всего один друг. Вот сколько он про меня знает. И — нет, я не желаю здесь оставаться.

— Я бы хотел пойти домой, — говорю я.

— Конечно-конечно, — поспешно произносит мистер Браун: он бледен и стремительно шагает кдвери. — Пойду твой портфель принесу.

Молчание. Мы глядим в окно, а там солнце вылезает из-за большого плюшевого облака. Мы все щуримся и поворачиваем головы, стараясь не смотреть друг другу в глаза.

— Я, — начинает Папаня. — Микки… — Он вздыхает, с наждачным звуком проводя ладонью по небритому подбородку. — У меня для тебя большой сюрприз. Сегодня вечером покажу.

Я вижу у него на лице дурацкую ухмылку. Проверяю Ма: она без понятия. Папаня наш — известный врун. Ма кивает мне, потом Папане, широко открывая глаза. Это означает: Микки, прошу тебя, не зли папу. Ради меня. А то сам знаешь, что будет.

Ладно, Ма. Только ради тебя.

То, что у нас нет денег, я знаю, и никогда не стал бы ее этим доставать.

— Большой сюрприз? Да ну? Класс! — восклицаю я, как какой-нибудь пай-мальчик из телевизора. Смотрю в окно. И тут на меня нисходит, будто Святой Дух. — Собака, да? Пап, это так здорово, что все остальное уже неважно.

Ха. Вот я и взял над ним верх. Широко улыбаюсь Ма, будто понятия не имею, что только что сделал. Она с пяти лет не разрешала мне завести собаку. Она мне теперь все кости переломает. Ну и ладно, тогда хоть не придется учиться в Святом Габриэле.

— Иди сюда, сынуля. Псину на руки не хватай, а то я тебя убью, — говорит Ма в кухонное окно. — И ты тоже, кукла. — Это она Мэгги.

Она все еще сердится на меня за Киллера, но зато про Святого Малахию я не сказал ни слова, так что главное держать рот на замке — и все будет в порядке.