Михаил Веллер - Шайка идиотов [litres]

…Работал я когда-то в разных бригадах на разных работах и в разных концах Советского нашего Союза необозримого. Бывало, ругались. Бывало, дрались. Но зла долго не держали, остывали быстро: «Ладно, по работе все бывает». И ребята были не ангелы, отнюдь не. А пахали все до упора кто как мог, и получали поровну. И без обид. Но спереть инструмент у соседей или свалить на них невыгодную работу – о, это закон. Промеж своих цени пацанов, а другие – не фиг зевать.

Вот это – в природе человека. Ты не можешь относиться как к честному работящему другу – к тому, о ком вообще не знаешь. Современные технологии так раскидывают стадии производства по всему миру, что один работник может не подозревать о наличии другого. То есть: личностная психологическая необходимость работать хорошо и на совесть исчезает напрочь! Кого ради и чего ради?!

А человек – как и любая природная система – устроен таким образом, что инстинктивно стремится получить максимальный результат при минимальных затратах собственной энергии. (Это разговор отдельный и долгий, про это в других моих книгах: почему человек стремится к действиям, когда ему ничего не требуется.)

Я только вот о чем: в коллективе свыше ста-двухсот человек при коммунистической организации труда и распределения – люди не смогут долго работать добросовестно и в дружелюбном сотрудничестве.

Во-первых, на уровне общения и взаимных симпатий образуются неформальные группы перворанговых работников и более развитых личностей. Что уже создаст атмосферу психологического неравенства, нарушит дух единства, вызовет некоторую зависть остальных.

Во-вторых, всегда найдутся лентяи, которые пытаются работать поменьше и полегче, благо результат один. Отсутствие сугубо личной заинтересованности добросовестно трудиться.

В-третьих, есть неумехи с руками, растущими не оттуда.

В-четвертых, это начнет раздражать работников хороших и добросовестных: притворы и бестолочи паразитируют на моей старательности, и мне всегда терпеть?

В-пятых, раньше или позже начнут считаться, чья работа легче или тяжелее, чья чище или грязнее.

В-шестых, разные группы, формальные бригады и неформальные кружки, раньше или позже начнут вести счет несправедливостям и испытывать неприязнь друг к другу. А образование таких групп, по личным симпатиям, авторитету и близости умов, неизбежно.

В-седьмых, постепенно и неизбежно разрастается вопрос: мы на деле разной ценности работники, вносим разный вклад, – ну так и получать должны соответственно, а не поровну.

В-восьмых – так чего, пора искать виноватых. Начинается ругань, взаимные обвинения и сведение счетов.

Все! Конец. Коммуна разбежалась.

…Господа – и, конечно, товарищи. Вот имеется какая вещь:

ЧЕЛОВЕК ИМЕЕТ НЕ ТОЛЬКО РЯД СТЕРЕОТИПОВ ПОВЕДЕНИЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ СИТУАЦИИ И ОБЩЕСТВА, в которых находится. Но еще! – очень важно:

ЧЕЛОВЕК ИМЕЕТ РЯД ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ СТЕРЕОТИПОВ ГРУППОВОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ – в зависимости от состава и численности своей группы. А также от рода ее деятельности и своей социальной роли и статуса в ней, степени своей идентификации с прочими членами группы; а также – в зависимости от срока ее существования и срока своего пребывания в ней; и еще – чем эта группа занимается и в чем вообще ее смысл и цель.

То есть:

Неделя трудных несправедливых условий – это одно, а семь лет – это другое. За деньги – одно, бесплатно – другое. Нас всего трое на выполнении задания – это одно, а десять тысяч – другое. Ты равный со всеми – это одно, на тебе ездят – это другое.

Ну вспомните ради бога элементарную вещь: количество переходит в качество. Диалектика, Гегель, ну слышали же, да?

А что экипажи космонавтов или команды зимовщиков в Антарктиде должны быть психологически совместимы, ибо в замкнутом надолго небольшом коллективе отношения обостряются – ну знаете же, да? И хорошие люди с несовместимыми темпераментами, которые чудно дружат при встрече раз в месяц, могут поубивать друг друга в тесной камере через год – тоже понимаете, да?

Если, предположим, пять парней осталось в живых из всего взвода после года на фронте – да они близки, как родная семья! А если семь родных братьев родили семьдесят двоюродных, а те – триста троюродных, то все эти Рюриковичи начнут резать друг друга за лучший удел и княжество, не испытывая никаких родственных чувств. Так началась междоусобица и распалась Киевская Русь.

Любовь, и связанные с ней забота, верность, самоотверженность – чувство очень избирательное. Нельзя любить семь миллиардов, да хоть бы семь миллионов тоже нельзя. Семья – это тебе не муравейник до горизонта. Вот у муравьев коммунизм – запросто, давно готов.