Яна Жемойтелите - Счастье

И пейзаж за окошком поезда уже не резал глаз новизной. Перелески, убогие деревеньки, тыловые, но тронутые разрухой; на полустанках военные с неизменной папиросой в зубах, безногие инвалиды, одинаковые старухи в мужских пиджаках. И все же повсюду на протяжении долгого пути жизнь текла своим чередом. Сновали воробьи, ничего не знавшие о войне; драные коты, промышлявшие на вокзале, валялись в пыли, грея бока под редким солнцем; вороны орали во все горло, пересказывая друг другу сводки информбюро. Что-то вроде радости сквозило в их надрывных криках, и это даже раздражало Таню, потому что она не могла заставить себя радоваться возвращению, хотя вокруг все именно радовались: «Домой! Мы едем домой!». А куда домой? Дом остался в Молотове.

5.

— Ладно, Тань, беги домой! Мне ж завтра к восьми на смену. — Миша Веселов, скомкав шапку и чмокнув Таню на прощание в щечку, дунул на последний автобус.

Домой — означало в общежитие педтехникума, которое находилось от остановки в двух шагах, так что ничего страшного не было в том, что Миша оставил ее одну на темной улице. Вечерами шпаны в округе шастало немало, но Мишу тоже можно было понять: рабочий человек, живет на заводской окраине, да и мать у него, по рассказам, строгая. Таня с ней так до сих пор и не познакомилась, потому что боялась.

Едва только увидев Мишу Веселова на танцах в ДК под Новый год, Таня отчего-то решила, что с ним можно запросто сойти с ума. Как именно это делается, она сама точно не знала, но от такого открытия даже прикусила нижнюю губу и охнула про себя: «Как же он мне нравится-а».

Миша Веселов улыбался задорно и открыто, причем целому миру. Миша нравился не только Тане Третьяковой, а вообще абсолютно всем девчонкам. И все девчонки мечтали, чтобы он пригласил их на медленный танец. Он и приглашал всех по очереди, Таню тоже пригласил, и она очень смутилась. В основном потому, что она была в чужом платье. Девчонки в общежитии любили одеждой меняться, а у Тани нарядного платья не было. У нее вообще было всего одно платье, коричневое в клеточку, которое ей еще в детдоме выдали. Естественно, его у нее никто не просил поносить, но на танцы идти в таком платье было крайне неприлично. Поэтому Таня выклянчила у Зины Белогуровой зеленое платье, которое Зине к тому же было немного мало, а Тане как раз. И вот, когда Миша пригласил Таню на танец, она запереживала, что, может, Мише понравилось исключительно платье, а не она сама. Нет, правда интересное платье, да еще с бахромой по подолу. Миша еще сказал, что она очень похожа на елку, и Таня весь вечер думала, это хорошо или плохо, ну, когда ты на елку похожа. Но поскольку Миша подробно расспросил, где она учится и где живет, Таня решила, что хорошо.

Впрочем, этот вечер так и закончился ничем. Миша куда-то исчез, остальные парни тоже рассеялись, девчонки отправились в свое общежитие пить чай с сушками, зеленое платье вернулось к Зине Белогуровой, и робкая надежда на что-то лучшее растворилась в морозном воздухе. Да и если хорошенько подумать, чего лучшего-то Тане приходилось желать: война кончилась, учиться она поступила, ее даже хвалили и ставили в пример... Это она так себя уговаривала, пытаясь не думать о Мише.

На праздники девчонки разъехались по домам, а ей было совершенно некуда ехать и некуда идти. Зато она спала вволю, оставшись в комнате совершенно одна, и книжки читать никто не мешал. Очень странным это казалось — остаться в одиночестве на несколько дней. Такого еще никогда не случалось, чтобы она оставалась в комнате совершенно одна. Проснувшись среди ночи от яркого лунного света, бившего прямо в окно, она даже поднялась, походила туда-сюда по комнате, посмотрела в окошко на заснеженный двор, снова залезла под одеяло, но так больше и не заснула от всей этой странности отсутствия чужого дыхания.

В тумбочке у Зины Белогуровой хранились журналы мод, которые она иногда одалживала девчонкам, хотя никто ничего не шил, а все только рассматривали. Теперь Таня вспомнила про эти журналы. Брать их без разрешения было нехорошо, но ведь она только посмотрит картинки и положит на место, Зина даже ничего не заподозрит...

Она включила настольную лампу, осторожно, как будто опасаясь кого-то разбудить, открыла тумбочку Зины и на ощупь взяла сверху первый попавшийся журнал. Потом вернулась в свою постель и — утонула в картинках. Она была уверена, что если прочтет этот журнал от корки до корки, включая инструкции к выкройкам, то станет такой же, как эти нарисованные тетеньки, у которых из прически не выбьется ни один волосок, а носочки целый день сохраняют первозданную белизну. У нее будет такая же осиная талия, стянутая ремешком, изящные щиколотки. А воротничок, вышитый вручную, подчеркнет гибкую шею... Но — все это будет, когда она окончит техникум, станет учительницей и выйдет замуж. Почему только преподавательницы из техникума одевались гораздо проще, чем на этих картинках, хотя все были замужем и могли купить себе отрезы на такие наряды? Таня всерьез задумалась. А с утра решила прогуляться, потому что дома делать было совершенно нечего. И даже рассматривать журналы ей порядком надоело. Вдобавок, кажется, в них все было неправдой.