Эммануэль Каррэр - Филип Дик - Я жив, это вы умерли

В течение нескольких ночей Филип Дик видел множество снов и понял, что они должны завершить его посвящение. Чаще всего ему снились открытые книги. Если бы он смог их прочесть и запомнить содержание, он нашел бы ответы на все интересующие его вопросы. К несчастью, страницы переворачивались слишком быстро, как перед копировальной машиной. К тому же казалось, что они были написаны на иностранном языке. Филип просыпался разочарованный, но не сомневался, что информация записывается без его ведома в его мозге. Возможно, ее скрывали от него в целях безопасности.

Как это лучше объяснить? Вокруг него стрекотала, гудела некая аура. Она вела себя как живое существо, наделенное разумом, и объединяла знакомые предметы, сообщая им свою энергию. Его голова, его квартира, их маленький мир на троих, были похожи на практически севшую батарейку, которую вдруг перезарядили.

Он смотрел на Тессу, которая, свернувшись на краю дивана, подобно зверьку, лакала свой кофе из чашки с изображением мультяшных персонажей. Он смотрел на Криса, ползающего в ползунках по плюшевому ковру. Он смотрел на кошек. Очевидно, никто ни о чем не догадывался.

Нужно будет, думал Филип, сообщить жене, не открывая ей всей правды, некоторые коды, научить ее элементарным мерам предосторожности. К счастью, он уже приучил Тессу к этому. С такой точки зрения то, что многие другие считали паранойей, на самом деле было благословением, возможно, обязательным условием, от которого зависело его посвящение. Фил давно боялся всего: налоговой службы, агентов из отдела по борьбе с наркотиками, ФБР, но он был прав и совершенно напрасно отвергал этот страх в последние недели. Страх его закалил, но и выработал у него рефлексы, необходимые для подпольной деятельности.

Дик также имел обыкновение говорить странные вещи. Никто никогда не знал, говорит ли он серьезно или шутит, верит ли в то, что говорит, или же проверяет на своем собеседнике очередную нелепую теорию, которая только что пришла ему в голову, а вскоре сменится другой. Было хорошо известно, что беседа с Филипом К. Диком не подчиняется тем же правилам, что обычный разговор, что не стоит ничему удивляться, и по молчаливому согласию ему прощалось многое из того, за что любого другого уже давно объявили бы сумасшедшим. Тем не менее некий риск все же существовал, и следовало быть осторожным.

Дик послал Тессу купить вотивные свечи («Какие-какие свечи?» — «Да просто свечи…»), решив превратить этажерку в спальне в импровизированный алтарь, где они бы постоянно горели перед изображением Богоматери, сделанным на Филиппинах.

Пока Тесса ходила в магазин, проснулся Кристофер и начал плакать. Фил решил приготовить сыну шоколад. Когда отец вошел в комнату, малыш протянул руки к бутылочке. А еще Дик прихватил, сам не зная зачем, кусок хлеба, лежавший на кухонном столе, и вдруг он понял, почему это сделал. Он чуть было не отправился обратно на кухню за водой, но передумал. Если, так или иначе, римляне были в курсе происходящего, соединение хлеба и воды их, безусловно, насторожило бы. Поэтому лучше, чтобы все выглядело естественно. Никто из непосвященных не должен знать, что речь идет о чем-то большем, нежели простая игра отца с сыном. Фил дал Кристоферу кусочек хлеба, а сам взял у мальчика бутылочку и открутил соску, не намного, но вполне достаточно для того, чтобы несколько капель попало на голову ребенку. Дик быстро начертил измазанным в шоколаде пальцем крест на лбу Кристофера и прошептал по-гречески: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Затем он вернул бутылочку мальчику. Пока тот пил, Дик обнял сына и прошептал тому на ухо его тайное христианское имя: Пол. Все это заняло несколько секунд, сторонний наблюдатель ничего бы не успел заметить. Дик инстинктивно действовал решительно и точно, под влиянием некоей превосходящей его силы, которая — в этом Фил был уверен — заботится о его благе и о благе его сына.

Неприятности начались в ту же ночь. Последние несколько дней радиоприемник в их квартире работал круглые сутки. Дик настроил его на радиостанцию, передающую спокойную музыку, и сделал звук потише. Это звуковое сопровождение ободряло Фила и служило для него своего рода ориентиром, когда он внезапно просыпался, не зная, где находится. Таким образом, семья спала под защитой филиппинской Богоматери, окруженной источающими запах ладана, зажженными вотивными свечами, и нежных голосов его любимой Линды Ронстат и других певиц.