Филип Жисе - Океан. Белые крылья надежды

– Мы так решили вместе с Ангеликой, – Алессандро посмотрел на Винченцо, тот на миг опустил голову и уставился на грязные ноги. – Поэтому вместе мы и уйдем.

– А ты не хочешь нам объяснить, с чего это вдруг "вы" стали "мы"? Думаешь, то, что ты трахнул Энджи, дает тебе такое право?

– Винченцо! Что ты такое несешь?! – возмутилась синьора Полетте. – Знай, что говоришь! И выражения выбирай!

– А я говорю то, что знаю. То, что видел.

Ангелика почувствовала острую необходимость сообщить Кирку о том, что она видела несколько часов назад, но благоразумие взяло верх над эмоциями.

– Если что и видел, то держи при себе, – сказала синьора Полетте. – Это никому не интересно.

– Ну, почему же, мне вот интересно, – подала голос Эбигейл, но тут же умолкла под недовольным взглядом синьоры Полетте.

– Вы взрослые люди, Алессандро, – синьора Полетте перевела взгляд на Алессандро. – Если у вас с Ангеликой все так серьезно, тогда вам и решать, как жить дальше. В любом случае, как ты говорил, мы сможем ходить друг к другу в гости, – улыбка появилась на лице синьоры Полетте.

– У нас все очень серьезно, синьора Полетте. Я люблю Ангелику, а она любит меня.

– Ух, ты! – вырвалось у Эбигейл.

– Figlio di putana [47] Сукин сын (ит.) , – выругался Винченцо, поднялся и скрылся среди деревьев.

На уход Винченцо никто не обратил внимание, кроме Кирка. Тот посмотрел вслед Винченцо, ткнул в бок Эбигейл так, что та аж скривилась от боли, и что-то ей прошептал, рассмеялся собственным словам и сменил ковыряние в зубах на почесывание пяток.

– Тогда я вам тем более ничего сказать не могу, – заметила синьора Полетте. – Поступайте, как знаете.

Эту ночь Ангелика и Алессандро провели вместе, тесно прижавшись друг к другу телами. В их небольшом шалаше было душно, поэтому спать они легли прямо под открытым небом. Только одеяло расстелили. Укрываться не стали. Благо ночи на острове были теплыми, наполненными редкими криками не спящей птицы, ласковыми порывами бриза и все теми же прекрасными ароматами тропических цветов.

Ангелика, в отличие от Алессандро, не могла уснуть долго. То ее пугали шорохи, доносившиеся из джунглей, то непроницаемая тишина, воцарявшаяся, едва смолкали звуки, а часто внимание приковывал к себе черный, как сажа, ночной небосклон, окутанный тонкой, едва видимой глазу мерцающей дымкой. Лунный диск плыл по небу в ореоле легкого сияния. Бесчисленная свита из звезд тусклым мерцанием струилась следом. Вспыхнул и исчез, распавшись на миллионы атомов, высоко в атмосфере болид.

Ангелика отвела взгляд от неба, подумала, чем бы занять себя завтра. Жизнь на острове, несмотря на некоторую присущую ей романтику, в целом однообразна и скучна, особенно для человека. Животному проще, у него есть только инстинкты, удовлетворению которых и подчинена его жизнь, а вот человеку… У человека есть не только инстинкты, поэтому однообразие – горькая участь для его жаждущего новизны сердца.

Ангелика так и не придумала, чем занять себя завтра помимо приготовления еды. Странное дело, в кои-то веки ей начало нравиться заниматься готовкой. Даже задумалась о том, чем бы разнообразить их довольно-таки скудное меню. Наверное, стоило внимательнее присмотреться к растениям, окружавшим ее изо дня в день. К тем же цветам. Очень может быть, что их можно использовать как, ну, например, приправу или даже просто в качестве украшения для блюд. Разве не чудесно наслаждаться удивительным цветочным ароматом не только во время прогулок по джунглям, но и при приеме пищи?

Ангелика почувствовала, как сон все же снизошел до нее. Девушка зевнула, ощутив сонливость. Цветы будут завтра. Завтра будут и гастрономические эксперименты.

Ангелика вновь зевнула, плотнее прижалась к Алессандро, улыбнулась, когда тот спросонья что-то пробормотал и обнял ее. Жизнь – не такая уж и плохая штука. Даже на необитаемом острове.

Ангелика закрыла глаза и спустя минуту уже спала.

К концу октября погода на острове начала меняться. Тропические ливни, прежде беспокоившие остров едва ли не каждый день, теперь напоминали о себе все реже и реже. Большей частью небо искрилось изумительной кристально-чистой бирюзой с легкими, белобокими и тонкими лодочками-облаками, бороздившими необъятные просторы воздушного океана с одержимостью капитана Ахава, преследовавшего Моби Дика. Воздух, жаркий и суховатый, был бы невыносим, если бы не океанические ветра, продувавшие остров со всех сторон. Они разгоняли жару и несли прохладу, делая жизнь на острове вполне сносной для его обитателей. Но самыми желанными на острове были утренние и вечерние часы, когда солнце, все еще вялое после сна, только показывалось из-за далекого горизонта или, наоборот, собиралось за ним спрятаться, в надежде обрести долгожданный отдых после долгого небесного пути. Именно на этой особенности Ангелика и Алессандро и построили собственную жизнь на острове. С раннего утра Алессандро уходил на рыбалку, и пока Ангелика спала, рыбачил. Когда возвращался, Ангелика успевала проснуться и привести себя в порядок. Затем они вместе готовили завтрак, ели, после чего отправлялись в главный лагерь с гостинцем для остальных – несколькими отливавшими голубизной на чешуе рыбинами. В лагере они какое-то время проводили с синьорой Полетте, затем возвращались в свой маленький, но уютный шалаш, где проводили самое жаркое дневное время. Когда жара спадала, Алессандро уходил за черепашьими или птичьими яйцами, а Ангелика шла гулять на пляж. Часто шла одна, но иногда ее сопровождал Зеленый. Попугай хоть и привык к девушке, на руки или даже на плечо идти не спешил, предпочитал порхать над ней, ловко лавируя среди ветвей или вышагивая по песку, когда они оказывались на берегу.