Елена Минкина-Тайчер - Белые на фоне черного леса

Нужно было сразу отказаться. Или рассмеяться и предложить пойти втроем. Или хотя бы напомнить о Дженнифер. И ведь я совсем не была в него влюблена. Если бы не Дженнифер, я бы, наверное, вовсе его не заметила, мало ли мальчишек играло в бейсбол и крутилось на брусьях!

Больше особенно нечего рассказывать. Дженнифер сказалась больной и осталась дома, я никак не могла врубиться в концертную программу, почти ничего не ела и не участвовала в викторинах – все казалось неинтересным и невкусным и не хотелось запачкать дорогое платье. Итан почти все танцы стоял как истукан или тупо топтался на одном месте, положив мне на спину потные руки. Господи, почему я не позвала Мишку?!

После официального окончания вечера ребята поехали в заранее снятый отель, прилично выпили, хотя алкоголь был категорически запрещен, многие разбрелись по отдельным номерам, и я зачем-то согласилась зайти с Итаном в комнату с тяжелым запахом мебельного дезодоранта и неуютной широкой кроватью прямо напротив входа. Кто-то за нашей спиной рассмеялся и погасил свет. Итан страшно занервничал, принялся тыкаться губами в мое лицо и шею, как глупый котенок, потом судорожно обнял за спину и стал валить на жесткое покрывало. Одновременно он пытался расстегнуть свои брюки, а я сначала остолбенела как последняя идиотка, но тут же страшно разозлилась и упершись ладонями ему в грудь, принялась отталкивать что было сил. Жесткие мальчишеские плечи напряглись, все тело задрожало, и вдруг что-то липкое и горячее пролилось прямо на платье. Что-то очень липкое и скользкое на ощупь.

Я вскочила, с ужасом думая, как объясню маме про платье, и только тогда заметила, что Итан лежит на кровати совершенно неподвижно. Словно умерший человек. Это было очень страшно, даже страшнее, чем драка двух наркоманов на пустыре, когда один с размаху бил другого ногой по лицу. Хорошо, что плечи Итана, наконец, затряслись, и я поняла, что он не умер, а плачет. Неслышно безнадежно плачет, как Митя в рассказе Бунина, или князь Болконский после измены Наташи, или Дженнифер в своей уютной, заваленной подарками комнате.

Счастье, что было темно, что у меня нашлись деньги на такси до дома Дженнифер, что она услышала шум колес и вовремя выглянула из окна. Мы успешно отстирали и отгладили платье и весь остаток ночи дружно жевали бутерброды с ореховым маслом и пили кока-колу, по очереди отхлебывая из двухлитровой бутылки.

Через неделю я навсегда уехала из этого городка. Еще в середине года стало известно, что меня приняли в Принстон, родители вполне успешно работали программистами и давно мечтали перебраться поближе к Нью-Йорку, Мишка со своим саксофоном и баскетболом прекрасно вписывался в любую школу. Итан уехал еще раньше меня, кажется, на следующий день после выпускного. А Дженнифер осталась. Она поступила в городской колледж, но даже не стала переезжать на кампус, не хотела покидать постаревших родителей. Сразу после окончания учебы Дженнифер начала работать учительницей в младшей школе, а еще через два года вышла замуж за Стива Уокера, своего однофамильца и страстного любителя бейсбола. Их познакомил Ларри, который вернулся в городок после колледжа и теперь работал тренером школьной команды. Семья Стива держала две пиццерии в торговом центре, но и он и старший брат обожали готовить и вскоре взяли ссуду и открыли настоящий большой ресторан, очень успешный ресторан, к ним до сих пор приезжают из других штатов. Дженнифер родила подряд двух девочек, Эмму и Абигайл, как и ее мама когда-то, только ужасно жаль, что мама через год после рождения младшей внучки умерла от инфаркта. На свадьбе Дженнифер в 1994 году я была первой подружкой невесты, хотя не так просто оказалось выбраться в период сессии, а обо всем остальном узнавала из писем, подробных писем в красивых плотных конвертах со множеством фотографий толстеньких младенцев.

Да, мы по-прежнему жили в совершенно разных измерениях. Я добросовестно распечатывала письма, бегло просматривала, писала пару ответных строк с пачкой ответных фотографий, в основном – видов разных городов и стран. Все время хотелось крикнуть – как?! Как можно каждое утро просыпаться под крик петуха в сонном тоскливом городке, трястись по одним и тем же знакомым с детства улицам, тратить годы на приготовление еды и уход за семьей? И никогда не путешествовать, не знакомиться с новыми людьми, не поискать интересную перспективную работу? И обязательно ли вообще заводить детей, то есть заведомо отказываться от свободы, денег и здоровья в пользу сомнительного удовольствия вырастить парочку дополнительных граждан? И кто может гарантировать, что твои дети получатся близкими по духу единомышленниками, а не наглыми молодыми засранцами? Но разве возможно так написать? И зачем мы вообще продолжали общаться?