Елена Минкина-Тайчер: Белые на фоне черного леса

Хорошо, хорошо, я не драматизирую. Спонсоры? Кто же против спонсоров, только они предпочитают более заметные объекты строить, стадион или церковь. А от нас какой прок – ни славы, ни прибыли!

Да, я очень люблю усыновителей. По крайней мере, на неделю все отказники памперсами обеспечены, извините за прагматизм. Но как я могу передавать не дообследованного ребенка? Ускорить? На каком именно этапе? А кто потом будет расхлебывать, если ребенка вернут обратно?

Нет, Сергей Александрович, я не вредная, я объективная. Вы дадите устное указание, а Пушко потом на районном уровне отвечать за ваши инициативы? Впрочем… впрочем, у меня есть одна идея. Да, как раз связанная с усыновителями. Только я заранее прошу разрешить ремонт за наличный расчет. Да, именно за наличный. Тогда, пожалуй, сможем говорить и о пяти лишних койках. О семи?! Ну, знаете ли, проще перейти в НИИ и забыть как кошмарный сон все ваши сметы, туалетные бачки, протекающую крышу. Я, между прочим, кандидат медицинских наук, если вы еще помните. И прекрасный клиницист, мне недавно грамоту вручили на День медработника, ха-ха! Я?! Я бы предпочла ценный подарок.

Хорошо, сначала попробуем организовать ремонт, а потом будем дальше обсуждать.

Вот уже полгода я постоянно думаю о Васе Гроссмане. Нет, я, как всегда, работаю от утра до утра, слежу за распорядком дня, провожу совещания с персоналом, проверяю кухню и санитарные комнаты, принимаю новых детей, хотя и не так часто в последнее время, но Вася с его странной семейкой не выходит из моей затраханной головы даже на минуту. Откуда все-таки они свалились? Буквально с неба! Главное, в тот самый день, вроде бы совсем заурядный октябрьский серый день, когда мне приснился сон про найденную сестру. И откуда сестра, когда у меня даже двоюродной тети никогда не было?! Наверное, подсознание не вынесло бессрочного безнадежного одиночества. Это незаметное глазу удушающее облако пустоты. Нет, с детьми случаются мгновения настоящего тихого счастья – то прицепится какой-нибудь мелкий бедолага и ходит за тобой по всему дому, незаметно прижимаясь к бедру теплым бочком, то найдешь на столе открытку с котятами, розами и объяснениями в любви (ошибки не считаются!). Но особенно я люблю праздники и концерты, мои детки всегда хорошо подготовлены, волнуются, примеряют костюмы (хорошо, что Фаина Петровна настаивала на обязательном обучении кройке и шитью). В последний год мне даже удалось достать бархат и кружева для костюма Золушки. И вдруг этот сон. Главное, я ведь точно знала и другим объясняла, что близость людей определяется совсем не кровными узами, а общей судьбой и болью, и что неродного ребенка можно любить как своего и даже больше, чем своего, если ты вообще умеешь любить. Почему же во сне нахлынула такая мучительная щемящая радость? Да, именно радость, душа моя чуть не разорвалась от радости и любви к этой чужой, но страшно знакомой женщине. Не просто знакомой, родной! Родной сестре, неслыханное невозможное счастье. И тут же холодное отрезвление – сон, все только случайный сон.

А днем позвонила Люся Пушко:

– Линуся, принимай пополнение. Направляю к тебе странную парочку, брата и сестру, только не падай, знаешь какая у них фамилия? Гроссман!..

Мы с Люсей знакомы с того дня, когда я, учитель биологии в медучилище, трясясь от сомнений, пришла на собеседование к директору районного детдома, а она, ординатор детской городской больницы, привезла туда же шестилетнего сопливого Юрку Смирнова с заурядным и окончательным, как приговор, диагнозом «умственная отсталость». На самом деле, я заполнила предложенную директором анкету от растерянности. Потому что вовсе не искала работу в детдоме, я искала ребенка. Да, ребенка, лучше девочку, лучше с пушистыми светлыми волосами. Ласковую веселую девочку, которой можно покупать игрушки и платья, готовить по утрам рассыпчатую кашу, тающую от масла и варенья, и водить в зоопарк, где скачут мартышки, стоя спит жираф и веселая тетенька ловко достает эскимо из холодного сказочного синего ящика.

После того как Сережа окончательно ушел из моей жизни, я могла наконец «творить все свои глупости», не защищаясь и не оправдываясь. Сережа был дважды женат до нашего знакомства и от каждого брака имел по ребенку. Поэтому его даже обрадовало признание, что у меня не может быть детей. Господи, столько ночей не спать, мучиться, не разговаривать с подружками ни о чем, кроме уроков, не ходить на дискотеки, отказываться от свиданий. Я даже папе никогда ничего не рассказала, и он искренне огорчался и терпеливо ждал внука до самого своего ухода. Но Фаина Петровна была очень добросовестным человеком, еще в период болезни мне сделали гистероскопию, мучительную и унизительную, как и вся гинекология, процедуру, и ответ прозвучал однозначно – множественные спайки в матке и полная непроходимость труб как результат длительного воспаления. Слово «гонорейного» деликатно пропустили.