Ксений Белорусов - Конечная Остановка

Вот и вся любовь у него, хи-хи, ху-ху, с сексом. Все остальное хо-хо ― сублимация по Фрейду, что в лобок, что по лбу, ― ернически подытожила Тана. Вероятно, в пику Михалычу, который с позиций религиозной философии благочестиво не признает атеистический фрейдизм и фрейдистов…

Это отметили и Евген, и Змитер, и Вольга. Но периодически интимным отношениям Таны и Михалыча они не придают какого-либо ревниво морального значения, совковую аморалку им не шьют, разницу в летах пошло не муссируют. Пусть их. Коли необременительный секс делу не помеха ― и то ладно. La donna e mobile.

«То-то сеструха Ангелина загостилась у борисовских родственничков!»

На следующий день, перед тем как окончательно стемнело, Тана Бельская была при мобилизации да при полном параде приготовлений к вооруженному и оружейному транзиту Минск ― Киев. Неотделимо включая прическу, макияж и новенький с иголочки мундир майора милиции с омоновскими нашивками.

― Вульва трется о седло, скачут девки далеко, ― Тана имела в виду, в большом зеркале в прихожей, и себя саму, и Вольгу Сведкович с тремя звездочками старшего прапорщика на милицейских погонах.

Для полноты картины передвижения большого начальствующего лица Евген Печанский был в штатском, в импозантном и внушительном облике аудитора, сановника в немалых министерских чинах, призванного наводить страх и трепет на контролируемых и ревизуемых.

Соответствующим контролю госномером также снабжен ухоженный микроавтобус «мерседес» у подъезда. Там широкоплечий омоновский сержант Герман Бахарев с административной миной на мрачном конопатом лице сурово наблюдает за погрузкой угловатых ящиков в пластиковых мешках, очень похожих на те, в каких перевозят груз 300.

«Трупы не возим, но щербатые стереотипы срабатывают на глубине, так бы сказать, подсознания, буде кто сунет любопытный соседский нос в страшные государственные тайны».

Евген еще предыдущей ночью заранее с помощью Михалыча по плану отобрал, упаковал секретное имущество, особенно ПЗРК, скрупулезно приготовил его к транспортировке через две госграницы.

В тот день отъезда, но тоже поздним вечером в обусловленный час на квартиру письменника Двинько подтянулись штатские, не слишком трезвые грузчики ― Бекареня-отец и Бекареня-сын, живущие неподалеку двумя дружными семьями.

«На одной жилплощади, наподобие моей. Деды и внуки, квартирные лары и пенаты, причисляя сюда покойного прадеда-булаховца, бесстрашно партизанившего в Армии Крайовой. Затем знянацку оборотившегося членом подпольного райкома компартии Западной Беларуси и заслуженным, грудь в орденах, красным ветераном пресловутой великоотечественной войны…

Приняли на грудь и зараз добавили батянька и сынку для храбрости, что ли?..»

Ни в службу, ни в дружбу лишних вопросов никто никому не задает, если руководство отдает спадарские распоряжения вовремя и четко; добро, коли заблаговременно. Георгий и Лавр Бекарени молча, со значением, крепко пожали руки спутникам, расставшись с ними на окраине города у гипермаркета и не менее гипертрофированного гаражного комплекса.

«Переночуют спокойненько, до того разок выпьют и закусят, теперь у себя на незарегистрированном семейном автопредприятии, коли замотированы мной срочно на ночь глядя отрихтовать дорогую тачку, помятую по пьяной лавочке. Каникулярные пьянки-гулянки в продолжение всенародного банкета…»

Там же деловито расстались с прапорщицей Вольгой Сведкович без суеверных пожеланий. Ни пуха, ни перьев, ни чертей или нелетной погоды не поминали. А за кольцевой предостаточно старшего сержанта Бахарева за рулем транспортного средства, судя по номерам, из спецгаража центрального аппарата МВД.

«Все схвачено, за все заплачено, в добрый путь, лукашисты пролетают», ― удовлетворенно отрезюмировала Тана, когда их микроавтобус с российскими узнаваемыми номерами беспрепятственно в расчетное время пересек границу с Украиной.

В финансовые и организационные нюансы бесперебойного функционирования транзитного окна она не вникала. Довольно того, как скоро вражескую территорию РБ они миновали без чрезвычайных происшествий и вооруженных столкновений с противником. Разве только зоркий ночной гаишник-портье на блокпосту у Гомеля отдал честь, взял под козырек, проводив почтительным взором автомобиль марки «мерседес» какой-то столичной шишки в гражданском костюме.

«Надо же, каковски совпало и пересеклось! На этом самом «мерсе-минивэне» мы летось ехали из Американки на волю…», ― с небольшой долей облегчения и эйфории отметил Евген, ни на миг не ослаблявший настороженность и боеготовность до конечной точки маршрута под Семиполками.