Маша Трауб - Дневник мамы первоклассника [litres]

— Ладно, — выкарабкалась из-за парты женщина в бейсболке со стразами и мощной грудью, тоже усыпанной стразами. — Вы тут про ремонт будете говорить и про деньги. Могу дать пять тыщ. — Родительница клацнула кошельком со стразами. — Муж у меня — сантехник, — продолжала она, — он вам тут и батареи, и раковины поменяет. Все, я пошла. Звоните.

Счастливая жена сантехника, которой тут же заулыбались активистки родительского комитета, подошла к шкафу, легонько толкнула плечом — шкаф сдвинулся. Опозоренный папа под взглядами сорока женских глаз понуро вернулся на свою заднюю парту и затих.

— Спасибо, — сказала ему Светлана Александровна.

— Не за что, — честно ответил папа.

Наконец собрание решили начать. Светлана Александровна поздравила нас с нашими детьми-первоклассниками и выразила надежду, что мы станем одной большой семьей. На этом торжественная часть закончилась, и все стали задавать насущные вопросы: сколько тетрадей сдавать, во сколько приводить, во сколько забирать…

— А можно в джинсах ходить? — спросила я, когда разговор перешел на школьную форму.

Вообще-то нужно было заказать школьную форму. Но я про это забыла. Скорее, забыла сознательно, потому что представить своего сына в пиджаке с огромными накладными плечами не могла, как ни старалась. Опять же из опыта я знала, что форменные брюки продержатся максимум два дня. А джинсы меня еще никогда не подводили.

— Да вы что? — возмутилась строгая родительница со второй парты. — Какие джинсы? Ясно же всем сказали — форма обязательна. Вот моя дочка, — обвела она взглядом родительниц, — только в белых блузках ходит. Даже на прогулку. Ей очень идет. А можно в парадной форме каждый день ходить? — спросила она учительницу.

— Можно. Но, поверьте моему опыту, вам это быстро надоест, — ответила Светлана Александровна.

— А почему здесь стены такие зеленые? — спросила тихая испуганная женщина с первой парты у стены.

— Замечательный вопрос! — воскликнула одна из активисток. — Я предлагаю перекрасить в персиковый. Кто за персик?

Все подняли руки.

— По скольку сдавать? — обреченно спросила испуганная женщина.

— Ну, давайте по пять тысяч… Считайте сами — ремонт, туалетная бумага, карандаши семьдесят штук, цветы в горшках…

— А если мы уже сделали ремонт, нам все равно сдавать? — уточнила женщина.

— Где? — удивилась активистка и посмотрела по сторонам.

— Понимаете, мой муж подошел к завхозу и спросил, где делать ремонт. У него, у мужа, бригада и машина. Вот в соседнем классе сделали. Мы же не знали, что в этом нужно. Сказали, что в том надо, — тихо ответила родительница.

— А инициатива всегда наказуема, — сказала активистка. — Товарищи родители, подумайте, кто еще чем может помочь?

Все дружно вжали головы в плечи и стали рассматривать собственные блокноты, ручки и телефоны.

— Так, — обвела взглядом класс активистка, — мы сейчас пустим по классу листочек, где каждый напишет, кто как будет помогать.

Я вспомнила свою знакомую Юлю, которая тоже была мамой первоклассника. В пущенном по классу листочке она написала: «Могу помочь материально. Только немного. Мне еще за квартиру платить».

— Нужны бейджики, — сказала Светлана Александровна, — с именами детей. Пока я не запомню. Фамилии писать не обязательно. И нашейте метки на одежду или подпишите — теряют. Да, купите своим детям обувь на липучках. Чтобы мы не мучились со шнурками. Ведь не умеют завязывать.

— А все подписывать? — спросила еще одна мама.

— Все, что только можно. Все равно потеряют. Даже портфели теряют, — сказала Светлана Александровна. — Обязательно подпишите мешки со сменкой. Сами покупаете одинаковые, а дети потом мучаются.

— А что должно быть в портфеле? — спросила меня шепотом мама, которая сидела справа.

— Я прослушала, — тихо ответила я.

— Спросите у соседки, — шепнула мама.

— А что должно быть в портфеле? — спросила я у родительницы слева.

— Четыре тетради, ручки, карандаши, — прошептала соседка.

— Пеналы должны быть мягкие, — говорила учительница, — чтобы не громыхали. Я понимаю, они красивые, но меня тоже поймите: когда двадцать пять человек трясут пеналами, хоть в окно выпрыгивай. И еще, поднимите руки, у кого неполные семьи. Надо для социальной помощи.

Все переглянулись. Руку подняла только одна родительница. Как раньше все буравили взглядом субтильного папу, так сейчас все уставились на мать-одиночку. Женщина наверняка хотела залезть под парту или выйти из класса, крикнув: «Вы все идиоты» и громко хлопнув дверью. Я, во всяком случае, именно так и делала на уроке математики, когда математичка стояла надо мной и говорила: «Ей что икс, что игрек, одинаково равно. Как же ты жить будешь? Что из тебя выйдет? Икс из тебя выйдет». Только в старших классах я узнала, что именно математичка — страстная и виртуозная матерщинница — подразумевала под иксом.