Алекс Дубас - Моя девушка уехала в Барселону, и все, что от нее осталось, – этот дурацкий рассказ [сборник]

– Вот так вот, в один непрекрасный день тебе говорят, что с тобой не в порядке и никогда не будет в порядке. Это страшно. Ваш отец встал перед выбором, да?

– Да. При этом надо понимать, Артур, что он никогда не давал никаких поводов для того, чтобы мамина паранойя развивалась.

– Я как раз это понимаю.

– Ему пришлось выбирать. Карьера, работа – он как раз ждал повышения, мы планировали переезд в Анкару. Или мама. И ее субъективный страшный мир.

Совмещать было невозможно. Она не давала ему работать. Приходила в его офис. Падала на пол. Пыталась выброситься из окна начальника. Набросилась на девочку-секретаря, потому что та как-то особенно посмотрела на отца. Потом, в моменты просветления, она плакала, извинялась, но это было нечасто.

– Я знаю, мой знакомый как-то сказал о том, что жизнь с истеричками – прекрасный жизненный опыт. С ними все очень ярко, чувства оголены и гипертрофированы. Моя девушка в центре города может лечь на землю и кричать, а мне надо как-то выкручиваться. Но иметь опыт и прожить жизнь – это разные вещи. Как поступил ваш отец?

– Он остался с мамой.

– Христианин бы сказал: «Это мой крест. И мне его нести».

– Мусульмане говорят по-другому. Но папа сделал свой выбор. И в эту минуту кто-то затушил свечу в его глазах. Я помню это время, когда папа менялся. Я был уже достаточно взрослым. Он стал сутулиться. Перестал рассказывать анекдоты и вообще улыбаться. Тайком выпивал. Брат рассказывал мне, вернувшись с прогулки с отцом, что папа проплакал все время, пока он играл на площадке. Отец как-то враз постарел. О переезде в столицу мы уже и не думали. И кто скажет, что он не прав? Кто знает, что случилось бы с ним и с нами в ином случае? И я горжусь им. И принимаю его.

– Этот выбор из тех, когда невозможно сказать: правильный он или нет.

– Артур, зато выбор – наше единственное оружие в вечной борьбе с будущим.

Солнце здесь скрывается моментально и стыдливо. Как будто, одумавшись, в ужасе бежит после того опустошения, которое оно произвело в этих краях за день. Мы сидели и смотрели на огоньки, зажигающиеся на кораблях. Мы слушали прибой и крики непонятно кого: то ли Бьорк, то ли чаек.

– Как ты ее зовешь, Артур?

– В смысле?

– Ну как ты зовешь ее дома?

– …Ландышик.

– Ландышик?

– Это цветы такие. У вас они не растут. Уменьшительное от слова «ландыш».

– Значит, любишь, не сомневайся.

Перед сном я зашел в интернет-кафе, проверить почту. Компьютер мне сказал, что дома дожди, что распущен парламент и что Ландышик улетела в Афины. Это наша общая с ней знакомая процитировала: «Вот раз он уехал, то и я улечу».

У меня такое ощущение, что, живя со мной, она вела какое-то одно ей понятное соревнование. Ей хотелось, чтобы мы были равны. И счета 1:0 не в свою пользу допустить не могла. Странно. Мы были равны. Какая химическая реакция сработала в ее головном мозге, что она хотела доказать? Может быть, я решился уже тогда? А может быть, чуть позже? Как бы то ни было, в ответном письме я попросил знакомую осторожно выведать, в каком отеле в Афинах остановилась та, которую я называю весенним цветком.

Никогда не завидовал людям, которые волей-неволей оказываются посредниками в чьей-то любовной истории. Вот, скажем, ты друг семьи или пары. И вдруг один из этой пары открывает тебе тайну. Скажем, о наличии любовника. Или о том, что его партнерша любит плеть. И все. В эту секунду ты становишься лицемером. Отныне тебе приходится врать. Или делать вид, что ты не в курсе.

Уж если выбирать, я бы предпочел личным тайнам государственную. Даже рискуя быть обсыпанным с ног до головы полонием.

Где продается тот ластик, которым стирается информация в головном мозге?

Утром мы встретились там же с Гюнаем и сразу перешли на «ты».

– Она в Афинах. Это же не так далеко, я посмотрел на карту. По крайней мере один регион.

– Ты хочешь попасть к ней?

– Да. Сюрприз был бы что надо. Но виза. У меня нет шенгена.

– Отсюда до острова Родос несколько часов на корабле. Но виза действительно нужна. Ты знаешь, мы ведь с греками не очень. Ну, не мы, а наши правительства. Да ладно, это неважно. – Гюнай рассуждает вслух: – На Родос тебя, думаю, можно переправить. Оттуда в Афины – тоже. На острове живет мой старинный друг, Марко. Он все организует. Но вот как обратно? В аэропорту будут проблемы. Вопросы: как ты оказался здесь без визы? Тебе запретят въезд в Европу.

– Да?

– Да.

– Ну и хрен с ней.

– С кем?

– С Европой.

Гюнай одобрительно улыбнулся: