Доминик Татарка - Республика попов

Слишком горячо старался он уговорить Пижурного, отчего тот еще более уперся.

— Нет, господа, я чех! — бросил он, как вызов на бой, и повторил: — Да, я чех.

— Ах, коллега, коллега… — причитал директор.

Это сюсюканье окончательно взбесило Пижурного. Сжав кулаки, он шагнул к директору — скажи он еще раз, что Пижурный не чех, и плохо ему придется! Однако доброта директора простиралась не так далеко, чтоб рисковать шишкой на лбу, и он холодно проговорил:

— Ну ладно, ладно, коллега. Все в порядке. Извольте пройти в мой кабинет, составим протокол.

У директора тряслись руки и подламывались колени — он испытывал благоговейный ужас перед господами «наверху». А теперь нужно было отправлять «наверх» докладную записку. Но послать докладную записку «наверх» было для него столь же ужасно, как и отправить человека в протекторат на верную смерть. Ведь по слухам немцы там ставят к стенке даже за то, если чех досыта поест свинины с капустой и кнедликами…

Менкина с Дариной ждали Пижурного у кабинета директора; пошли вместе к речке Райчанке. Они поддерживали его с двух сторон — до того был Пижурный разбит директорской добротой. Так дошли они до места, где в Райчанку впадала канава городской бойни. Оно прекрасно отвечало в этот час их душевному состоянию.

— Отвратно, — через силу выговорил Пижурный. — Господи, до чего все отвратно!

Чувство отвращения не оставляло его. Дарина, славная девушка, хороший товарищ, помогала обоим: пусть облегчат душу, выскажутся. Сама она с душевной болью сокрушалась:

— А ведь добрый человек!

Она лучше знала директора, лучше Менкины и Пижурного. Жена Бело Коваля любила болтать с ней. И, чтоб утешить обоих приятелей, Дарина рассказала теперь о нем, что знала.

Вот какой человек был директор гимназии Бело Коваль. Политикой никогда не интересовался и, кроме филологии, ничего знать не хотел. Всю свою любовь он отдал родному словацкому языку. Он был филолог до мозга костей, невинный и безобидный, и имел перед собой одну лишь цель — раскапывать в старых книгах, в народных говорах забытые исконные словацкие выражения. В воскресных номерах «Словака» он вел патриотический раздел «Давайте изучать родную речь». Этот поборник чистоты языка серьезно верил, что чехи засорили словацкий язык, и желал научить весь словацкий народ правильно говорить по-словацки, желал искоренить все слова, которые можно было заподозрить в сходстве с чешскими. Родная речь заполонила все его чувства. Он до того был поглощен работой в своем языковом саду, что никакая политика уже не могла его интересовать. Он не участвовал в демонстрациях, не изгонял чехов. Он не был повинен ни в чем, что творилось на свете, даже в собственной карьере. Карьеру ему сделала Карола, жена. Это было известно всем.

Пани директорша была из Бытчи — местечка, где родился глава государства. Ей самой, как и всей ее родне — толстомясым, красномордым мясникам, — не нравилось, что Бело Коваль так и остался учителем, что он в свободное время все копается в словах, не зарабатывает толком и не богатеет. Что ж, не муж, так жена сумела извлечь пользу из нового режима.

Глава государства, как примерный сын, наезжал к родителям в пору, когда закалывают свиней, — по старому обычаю этот день, отмечался как ежегодный семейный праздник. До замужества Карола дружила с троюродной сестрой главы государства, и ей нетрудно было попасть на этот праздник — по-домашнему, в белом передничке; в конце концов ведь вся Словакия одна семья. Отец колол свинью, а его дочь Карола в белом передничке помогала подавать на стол. Она воспользовалась привилегией старых членов католической «людовой» партии — поцеловала руку главе государства. При этом она умышленно оговорилась — назвала его деканом. За блюдом свиной грудинки с хреном, чрезвычайно понравившейся вождю, она высказала свою просьбу.

— Ах, пан декан, знаете, мой Бело остался простым учителем, — начала она с подкупающей искренностью. — Бело Коваль — нет, нет, не Бела, а Бело [12] Бело — словацкий вариант венгерского имени Бела. Коваль, — защебетала она, когда вождь в своем исключительном настроении снизошел до того, что вытащил из кармана сутаны записную книжку. — Мой муж все собирает старые словацкие выражения и каждое воскресенье в газете печатает, но зачем же ему без конца учительствовать, когда нынче каждый норовит загрести денежки, хотя бы и не был, как мы, людаком! — скромно похвасталась Карола.