Вейо Мери: Обед за один доллар (сборник)

Мой далекий читатель!

Меня попросили написать предисловие к сборнику моих рассказов, изданных на русском языке. Мне это очень льстит, хотя должен признаться — задача не из легких. Я несколько раз бывал в Москве с делегацией финских писателей, постиг красоту этого города, познакомился с замечательными русскими людьми.

По-моему, рассказ — это самое изящное и самое капризное дитя литературы, полное неожиданностей и сюрпризов. Он не может быть написан просто так, необходимо, чтобы вдохновение озарило новым светом внутренний мир писателя, а вслед за тем и читателя и оставило в его памяти свой неповторимый голос. Только тогда можно считать, что рассказ состоялся. Он забирает читателя исподволь, потихоньку, пока тот не попадется в замаскированный капкан. Человек неожиданно раскрывается, становится самим собой, освобождается от скучного быта и всей душой, всем сердцем, как новой страсти, отдается рассказу, покоряясь новизне мыслей и чувств.

Мое представление о рассказе сложилось на основе личного опыта, литературоведческих изысканий, как своих, так и чужих, и внимательного прочтения лучших его мировых образцов.

Новый рассказ должен превзойти собственные ожидания автора и разбить преграду предубеждений читателя. Это, если хотите, как акробатика, как хождение по канату, и писателя можно сравнить с циркачом, со спортсменом, их роднит одна и та же страсть, смелость, смертельный риск. Надо оговориться, речь идет о непрофессиональном спортсмене, спортсмене-любителе, заученные приемы и техника профессионала отбрасываются.

В рассказе должно непременно присутствовать столкновение двух чуждых стихий, двух самобытных миров в неожиданном месте и при самых неожиданных обстоятельствах. Допустим, вы выходите рано утром к себе на кухню, чтобы приготовить кофе, и вдруг сталкиваетесь со львом.

В наши дни рассказ, который ведет свое начало от устных сказаний, просто беседы и даже анекдота, стал проблемным. У некоторых писателей он превратился в состязание, в игру, в загадывание загадок. И стал принимать все более и более изощренную и далекую от жизни форму. Рассказ лишился своей плоти, оторвался от реальной жизни, воспарил и начал свое существование уже в поднебесье. Раньше он впитывал в себя все биение, весь пульс жизни, а теперь отошел от нее так далеко, что и признаков ее не осталось.

Рассказ чаще всего короток, и читатель дышит его атмосферой, живет им недолго. Он освещает как бы одну сторону проблемы, единичный аспект общего. Это моментальная зарисовка. Но тем не менее любое произведение искусства должно быть тотальным, оно вмещает в себя всю жизнь, весь мир.

У рассказа есть кое-какие преимущества: краткость формы дает писателю возможность работать над ним тщательно и кропотливо, подбирая и шлифуя слово за словом и наполняя смыслом даже интервалы между словами. Я где-то слышал, что рассказ обычно повествует о прошлом, в отличие от романа, действие которого чаще разворачивается в настоящем. Но читаешь Чехова и Шукшина, Хемингуэя и Фолкнера и невольно переживаешь вместе с их героями, которых критика называла когда-то сиюминутными, испытываешь очарование того времени. Роман вынашивается и пишется годами, он поселяется в твоем доме и становится постепенно его хозяином. Это домашнее животное. Оно растет и толстеет, пожирает пищу, дремлет, спит, просыпаясь, с жадностью поглощает новую пищу, которую ему подбрасывает сама жизнь, вбирает в себя все необходимое из окружающего мира.

Рассказ для меня всегда был и остается первоосновой прозы, началом всех начал, ее отправной точкой. Обрастая событиями и героями, набирая силы, он порой постепенно превращается в роман, становится подобием зеркала, которое отражает мир, а не печальный портрет автора, его ухмыляющуюся и глуповатую физиономию (в ней так не хочется узнавать самого себя!).

Мне известно, что многие финские писатели задумывали большое произведение и приступали к нему так же, как и я, с рассказа. Тут, конечно, надо внести некоторую ясность. Продолжение и превращение возможно лишь для неудавшегося рассказа. Если он удался, то его уже никакими правдами и неправдами не превратишь в повесть или роман. И это прекрасно! За тридцать лет работы я написал всего сорок рассказов, последние десять лет не написал ни одного. Разучился. Я написал семь сценариев, радиопьесы и думал, что они продолжили линию рассказа в моем творчестве.