Мишель Фалькофф - Плейлист смерти

Было ужасно странно слышать его слова; и для него, уверен, все это тоже было не слишком понятно. На его лице было написано удивление, словно он сам не верил в произошедшее.

– Я просто не мог вынести мысли о том, что Хейден буден успешен там, где я потерпел полное поражение. И потому пошел на вечеринку и сказал ему, что Афины не существует в действительности. Сказал, это была шутка, мы придумали ее с Астрид, а та никогда не была его подлинным другом. Он не хотел верить, но пришлось, когда он получил сообщение от Джесс. – Он посмотрел на свою майку. – Я увидел, как мама упаковывает коробку с вещами Хейдена, чтобы отдать тебе. Ей даже не пришло в голову оставить хоть что-то на память о нем мне. А The Smith – единственная группа из его любимых, к которой я отношусь терпимо. Вот я и оставил майку себе.

Я вспомнил другие песни из плейлиста, которые никогда не понимал полностью, скажем, ту, что о братьях и сестрах. Слова были печальны, но звучала песня довольно радостно. Я задумался о том, что же Хейден хотел поведать мне о Райане. Знал ли он, почему брат так с ним обращался, что причина этого была весьма драматичной? Может, на каком-то уровне и знал. Но что мне сказать Райану в ответ на его признания? Долгие годы я думал о нем исключительно плохо и не интересовался тем, а каково живется ему. Его жизнь казалась совершенно беспечной, особенно по сравнению с жизнью Хейдена; и сейчас мне было неловко, поскольку я отказывал ему в элементарном проявлении человечности.

– Я знаю, ты винишь меня, – заключил он. – И это справедливо. Я тоже себя виню. И если это ты поквитался с Джейсоном и Тревором, то, думаю, я вполне могу понять тебя.

– Я не… – открыл было рот я, но он поднял руку.

– Это неважно. Мы все делаем много плохих вещей, и вполне логично, что плохие вещи происходят и с нами. Но потерять Хейдена… Мне приходится жить с тем, что я никогда не смогу исправить это. Да, мои друзья причиняют боль людям, но они вылечиваются, как вылечатся Джейсон с Тревором. У Хейдена же вылечиться не получится, значит, и у меня тоже.

В жизни не мог представить, что когда-нибудь дойду до того, что буду сочувствовать Райану, но вот дошел.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал я.

– Я не могу просить простить меня, – продолжил он. – Какой в этом смысл, раз я все равно не могу простить сам себя? Но как считаешь, настанет ли день, когда ты не будешь ненавидеть меня так сильно?

Я немного подумал над его вопросом, над тем, что список людей, считающих себя виноватыми в смерти Хейдена, увеличивается. Мы все были правы, и в то же время не правы. Ведь в конечном счете решение принял Хейден, а не кто-то еще. Это он оставил нас здесь искать виноватых. Это он не дал нам возможности попросить прощения и исправить ситуацию. Я никогда не пойму, насколько несчастным, запутавшимся и лишенным надежды он, должно быть, чувствовал себя, раз решил, что дальше бороться бесполезно. Я больше не злился на него, поскольку ни за что на свете не хотел испытать нечто подобное.

– Я не ненавижу тебя, – сказал я Райану искренне. – Мне вообще некого ненавидеть.

– Спасибо, – ответил он, и я понял, что имеют в виду люди, когда говорят, что с их души упал камень. – Это очень важно.

– Я еще не до конца разобрал майки, которые отдала твоя мать. Можешь как-нибудь зайти, если захочешь. Вдруг еще что заберешь.

– Зайду, – пообещал он.

Я пошел обратно к сестре и Джимми.

– Рейчел сказала, что это брат твоего друга. Ты о’кей?

Я кивнул:

– Более-менее.

– Пошли, братишка, – произнесла Рейчел. – Нам пора домой.

Я никогда не переживу случившегося.

Это правда, но в то же время это не означает – как я осознал с помощью мистера Бомона, – что я утратил способность двигаться вперед. Я ходил к нему в прошлом году каждую неделю, и мне стало гораздо лучше. Мама настаивала на профессиональном психоаналитике, но побывала со мной на паре встреч и удостоверилась, что общение с мистером Бомоном помогает, и успокоилась. «Пока, по крайней мере», – говорит она. Думаю, он нравится ей: в его присутствии она ощущает незнакомую мне неловкость. Я почти надеюсь, что после того, как я перестану к нему ходить, они смогут сблизиться. Это было бы странно, но, вероятно, хорошо.

Минул целый год со дня смерти Хейдена. Остаток учебного года я провел в одиночестве, с головой уйдя в учебу, пытаясь зарыться в книги, а не погрузиться в компьютерные игры, и хотя долгое время мне было очень трудно сконцентрироваться, я с этим справился. Я избегал Астрид и ее друзей, что было вовсе не сложно, изменение расписания обедов также способствовало этому, и я вернулся к своей старой привычке ходить по коридорам, глядя себе под ноги. Но прежде я делал это бездумно, поскольку не умел иначе. Теперь же я сознательно сторонился той жизни, которая кипела вокруг. Таков был мой выбор.