Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

- Я пока не знаю. Я пока чай пью. Думаю, Дуль... Евдокии Романовне еще есть, что добавить по данному вопросу.

Дуня сделала маленький глоток очень вкусного черного чая и аккуратно поставила фарфоровую чашку на блюдце, украшенное монограммой.

- Для начала, как я уже говорила, мне надо посмотреть помещение. Потому что именно оно - отправная точка. Без сомнения - это стоящее предложение. И думаю, что главная цель - общение, тоже очень правильная. Мы перестали разговаривать друг с другом и проводить время вместе. Пройдите в любое кафе и ресторан, люди сидят рядом, но каждый при этом смотрит в свой телефон или планшет. Это беда. А ваша идея - замечательная, - Дуняша подняла глаза на хозяина ресторана и улыбнулась. - Я бы хотела попробовать.

Она не обращала никакого внимания на человека в очках, который сидел рядом.

- Ну что же... Я мог бы сказать, что мы подумаем и вам перезвоним. Но я, знаете ли, верю своей интуиции. Опять же, Ванечку вы знаете. А у Вани глаз... хм... верный. Так, давайте думать, когда, - полез в телефон. - Завтра - нет. Послезавтра - маловероятно. А вот в четверг - вполне. Как вам четверг, часа на четыре?

Автостопщик пил чай с отсутствующим видом.

- Договорились, - сказала Дуняша. - Мне вполне подходит.

И поняв, что это завершение разговора, поднялась.

- Я вас провожу, - Тихон Тихий встал из-за стола вслед за ней.

- Я сам провожу, - перебил его Иван-лжец и тоже вскочил на ноги.

Он открыл дверь. Вроде, как серьезно, но было в этом жесте что-то гротескное, то, что отдавало шутовством.

- Прошу, Евдокия Романовна.

Дуня незаметно поправила после сидения на кресле юбку, попрощалась с Тихим. Без сомнения, они понравились друг другу, и это был хороший знак, а затем, не глядя на автостопщика, вышла в коридор. Куда двигаться в этой развилке с множеством дверей от служебных помещений, было совсем непонятно, поэтому пошла прямо. Как-нибудь выберется.

- Ты идешь прямиком к складу, - Тобольцев таки догнал ее и ухватил за локоть. - Уверена, что тебе туда надо?

Дуня развернулась и холодно посмотрела в глаза за стеклами очков:- Видимо, выйду через склад.

- Так злишься на меня, что пробьешь стену?

- Ты еще не видел, как я злюсь. Куда надо свернуть, чтобы попасть в зал обслуживания?

- Вот сюда, - он открыл первую попавшуюся дверь и впихнул Дуню в какой-то кабинет, а потом встал у двери, не давая возможности выйти. Они остались наедине. - Даже приговоренным к смерти дается последнее слово. Может, ты меня выслушаешь?

- А разве это так необходимо, о, Иван?Ее трясло. Ей было плохо. Просто от того, что она разочаровалась. Ей смотреть на него было больно. Словно ударил. Своей ложью. В самое больное.

- Тебе захотелось переночевать в моей квартире? Продлить приключение? Набраться новых впечатлений? Удалось. Поздравляю! Удалось, - голос дрожал, потому что она пыталась его удержать, не сорваться на повышенный тон. - Очень хорошо соврал. Очень жестоко, Ваня. Знаешь, можно было бы и по-другому. Не про здоровье близкого человека. Ты не боишься вот так... беду накликать? Совсем не боишься? Забавно все получилось, правда?

- Нет, это было не забавно. Не для меня. Просто... просто мне на самом деле ОЧЕНЬ НУЖНО было остаться в Москве, - он запустил руки в голову, и тут же привел волосы в полный беспорядок. Как мальчишка. И сами руки у него были... мальчишеские. С этими ремешками, заусенцами, царапинами. Дуня давно подметила. Никакой выхоленности. Разве что всегда чистые.

- Про больную бабушку сказать было проще, чем рассказывать, зачем это нужно на самом деле, - продолжал он. - Правда, знаешь, выглядит часто так, что в нее хрен поверишь. Но я в любом случае уже сто раз пожалел, что сделал это. Могу извиниться, если тебе станет от этого легче.

- А тебе? Тебе легче станет? Знаешь... - Он так и стоял у двери, не давая Дуне выйти, а она была напротив и не приближалась, - есть такое выражение: «Делай, что должно, и будь что будет». Наверное, ты выставил меня дурой. Наивной доверчивой дурой. Над которой стоит посмеяться. Вот только мне не стыдно, потому что моя совесть чиста. Понимаешь? Потому что в тот момент, прекрасна зная, что рискую, пуская к себе незнакомого человека, я знала так же и то, что поступаю правильно. С человеческой точки зрения. Плюнув на все свои страхи, которые были. А они были, Иван. Поэтому мне и без извинений... легко. А вот как тебе?

- Господи, Дульсинея! Откуда ты взялась такая чистая и правильная, а?! Хочешь вынудить меня сказать, что мне стыдно?! Ладно, окей! - он поднял руки вверх, словно сдаваясь. - Мне. Стыдно. Последний раз мне было стыдно лет пятнадцать назад. Довольна?